Ещё задолго до 11-12 ноября встреча G-20 в Сеуле рассматривалась как шанс для развитых стран заключить добрую сделку с развивающимся миром, особенно с новыми энергетическими вампирами типа Китая и Индии, и на этой основе придать новый импульс восстановлению экономик.
Кризис роста глобальной экономики и глобальной валютной системы имеют сегодня несколько аспектов.
Первый из них связан с ростом валютных резервов и профицитов текущих счётов развивающихся стран. Хотя, и развитый и развивающийся мир одинаково пострадали от Великой рецессии, но не в одинаковой степени. Производство в развитых странах в 2010 так и не достигнет уровней 2007, тогда как развивающиеся экономики покажут рост в 16%. Западный мир инерционен и перекапитализирован, здесь продолжается deleveraging задолжавших домашних хозяйств, компаний и государственных финансов; он должен сократить расходы на девять процентных пунктов ВВП в среднем за десятилетие, чтобы довести уровень государственного долга до 60 % ВВП к 2030. Развивающимся странам не требуется никаких усилий, чтобы удержать их долг на уровне 40 % ВВП. Это глобальное противостояние депрессии и дефляции в развитом мире против роста и инфляции в развивающемся.
Второй аспект касается способов борьбы с депрессией. Что сегодня следует предпринять: строгую экономию и сокращение дефицитов бюджетов или всё же ещё увеличить стимулирование экономики? США и Япония готовы не жалеть своих денег на расходы, ибо у множества фирм сегодня долг больший, чем активы. А значит, самостоятельно, без стороннего стимулирования, они не смогут вернуться к нормальному бизнесу. Но Евросоюз требует от своих членов сократить чрезмерные траты, считая, что стимулирование только оттягивает неизбежный конец, и как только рынки облигаций перестают наполнять государственный долг – наступает тотальный крах на фоне разрушающейся валюты. Бедная, задёрганная кризисом Великобритания не знает, к чему склониться и что предпринять.
Такие пострецессионные проблемы в условиях одновременного существования глобального рынка и границ национальных государств неизбежно приводят к столкновению валютных курсов, и, даже, к войне валют. Ведь все промышленные страны ищут возможности инициировать рост при подавленном внутреннем спросе, в то время как возникающие рынки хотят сохранить своё преимущество в торговле. В один голос все твердят о росте протекционизма, о "манипуляции курсами" и о том, что рынок сам должен определять соотношение курсов, иначе восстановление мировой экономику будет пущено под откос. Но количество стран, стремящихся к ослаблению национальных денег, только возрастает.
Символом G-20 воистину стали взаимоотношения США и Китая, которые в концентрированном виде выражают текущую макроэкономическую асимметрию мира. Китай наполнил рынок Америки дешёвой продукцией с низкой добавленной стоимостью, а свои резервы – казначейскими облигациями США. Но деньги, получаемые государством в долг от Китая, в конечном итоге лишь надувают потребительский кредит и ипотеки. Будучи в 80-е годы мировым поставщиком денег и капиталов, к сегодняшнему моменту США превратились в маргинальный хэдж-фонд для Китая, России, Бразилии, Катара, держащих свои избыточные доллары в казначейских облигациях. Чтобы сдержать дефляцию на севере и инфляцию на юге США требуют укрепления юаня против доллара на 20%. Но, несмотря на нажим, в соотношениях между долларом и юанем с 2007 практически не произошло никаких изменений. Лишь с лета 2010 Китай дипломатично уступил 3% - курс юаня конца июня поднялся с 6,83 до 6,63 за доллар – и все.
А вот главным раздражителем явилось решение Федеральной Резервной системы за неделю от G-20 влить в экономику 600 миллиардов лишних долларов, чтобы поддержать слабый рост. Тимоти Гейтнер сколько угодно может говорить, будто США никогда не станут сознательно ослаблять доллар, чтобы получить конкурентное преимущество или поднять экономику. Этим он не искоренит страх и трепет третьего мира перед наводнением долларов, инфляцией, повышением цен на их активы и ненужного укрепления их валют.
КУЛЬМИНАЦИЯ
Но вот, сеульское коммюнике, наконец, принято и озвучено. И что же мы имеем?
Лидеры G20 поклялись заняться слабыми звеньями мировой экономики, не допустить валютной войны и обеспечить необходимые средства управления притоками капиталов.
И развитый и развивающийся мир согласились на некие, весьма неопределённые "руководящие принципы", дабы исключить разрывы в скорости восстановления между их экономическими системами. Но конкретные детали и цифровые индикаторы должны будут обсуждаться только в первой половине 2011 года. В заключительном заявлении лидеров пяти ведущих стран G-20 говориться о том, что рынок сам должен определять обменные курсы, и что никаких девальваций валют не будет.
После месяца взаимных вербальных обвинений США и Китай сделали вид, что зарыли топор войны. Они продемонстрировали единство, забыв на время о регуляции юаня Народным банком Китая и о напечатанных Федрезервом долларах. Разумеется, обменные курсы должны отражать экономические факты и никто не должен требовать преимущества за счёт соседа, а как же иначе?
Но показательное единство всё же потребовало некоторых жертв. Спичрайтеры трудились всю ночь, дабы проработать окончательное соглашение и сгладить разногласия. Пришлось признать, что некоторым развивающимся странам позволено использовать "тщательно разработанные и благоразумные" меры для недопущения усиления их валют. Забавно!
Какие же это страны? Те, которые имеют переоцененные валюты по причине притока западных капиталов – это Бразилия, Южная Африка и, даже, Россия, т.е. страны с "товарными валютами". Но что сказать, например, о Южной Корее с её исключительно экспортной экономикой? Имеет ли она право занижать курс своего вона и сохранять ставки на низком уровне?
Впрочем, Корея никого и не спрашивает о разрешении. Пока её политические лидеры подписывали соглашение, некоторые члены корейского парламента выдвинули на утверждение закон об обложении дополнительным налогом иностранных держателей корейских облигаций.
РОССИЙСКИЙ РУБЛЬ
Президент России Дмитрий Медведев 12 ноября в интервью из Сеула заявил, что "никаких серьезных угроз российскому рублю в настоящий момент не существует". "Состояние дел с нашей валютой зависит от самих нас", - подчеркнул он. "Надо работать над тем, чтобы рубль стал резервной валютой…, Но самочувствие рубля зависит от нашей внутренней экономики", — убеждал всех российский президент.
Это кажется довольно странным: переживать о том, что рубль рухнет, в то время как все остальные страны только того и желают по отношению к своим валютам. Однако и рубль ведёт себя несколько странно. Несмотря на дорогую нефть, высокие ставки и всеобщее ослабление доллара, рубль с сентября 2010 подешевел почти на 3,5%-4,3% к бивалютной корзине. В то время как бразильский реал укрепился на 2,3%, а южноафриканский рэнд – на 6,4%. Причём давление на рубль не ослабевает, ЦБ потратил на интервенции порядка 5-7 миллиардов долларов, но валюта всё бежит из страны. Многие заговорили даже о "тайной валютной войне", которую проводит ЦБ РФ, втихаря ослабляя рубль.
Может оно и так. Однако, если ЦБ РФ и ведёт "тайную войну", то только методом не предотвращения массовым покупкам валюты. Ведь Россия в 2010 так и не смогла использовать ситуацию низкого потребительского и инвестиционного спроса, чтобы подавить инфляцию. России не удалось использовать ослабленный почти на 20% с 2008 года рубль, чтобы расширить внутреннее производство и сократить импорт. Поэтому спрос на валюту будет устойчивым и давление на рубль продолжится. Нет никаких оснований считать, будто российский рубль укрепится к концу 2010 года и бивалютная корзина вернётся к уровням 33,40-34,40 рублей. Осенний и зимний рубль так и останется рискованным, волантильным и шатким активом.
Не менее странно звучат слова Президента о рубле как о резервной валюте. Сегодня рубль никак не может претендовать на роль резервной или какой-либо международной валюты.
Во-первых, в стране должно быть достаточное количество рыночных операторов, обладающих валютой и рублями, для того чтобы обеспечить глубину и ликвидность рынка своим спросом и предложением во время притока и оттока валюты. В России ничего подобного не существует. Именно поэтому главным оператором, который держит валютный рынок, является ЦБ РФ. Исходя из своего мандата, текущей политики и представлений о стабильности /что выражается в значениях коридоров бивалютной корзины/ ЦБ РФ то не позволяет рублю излишне укрепляться; то не даёт рублю рухнуть. Таким образом, курс рубля определяется не рыночными силами, а действиями ЦБ РФ или торговлей под его присмотром.
Далее, свободно конвертируемая международная валюта должна торговаться круглосуточно, а не с 10.00 до 17.00 по MST. И не на валютной бирже в Москве, а на мировом межбанковском рынке. Российскому рублю до подобных позиций ещё далеко. Поэтому и обменять его за границей можно лишь там, где поддерживается постоянный и массовый приток российских туристов, хотя и с грехом пополам.
В-третьих, необходима высокая ликвидность валютного рынка, которая влияет, в том числе, и на волатильность курса. Нормальный объём торгов на СЭЛТ не превышает 2-4 млрд. долларов, при локальных максимумах в 7-10 млрд. долларов – именно тогда, когда ЦБ РФ активно присутствует на рынке. Это очень мало. Напомню, что оборот рынка FOREX составляет более 3 трлн. долларов в день. При этом волатильность рубля чрезвычайно высока, что увеличивает риски для его держателей.
В-четвёртых, российская валюта должна быть реальным участником международных сделок, т.е. независимо котироваться против нескольких ведущих валют: Евро, фунта стерлингов, иены, бразильского реала, индийской рупии. И хотя, подобные кросс-курсы существуют в природе, но единственным валютным инструментом в России до сих пор является курс USD.RUB /tom/. Именно здесь совершается 95%-95% всех сделок. Поэтому, такие курсы как EUR.RUB или GBP.RUB или бивалютная корзина есть не что иное, как расчётные или ведомые "деривативы". Скажем курс EUR.RUB просто рассчитывается через курс USD.RUB и курс EUR.USD.
Если взять для контрпримера триаду EUR, USD и JPY, то и здесь существует математическая взаимосвязь между EUR.USD, USD.JPY и EUR.JPY, но в отличие от ситуации с рублем – каждая из этих пар может стать ведущей на рынке и определить перебалансировку двух других.
В-пятых, в стране должна существовать устойчивая и развитая финансовая система, со стабильно низкой инфляцией, чем Россия похвастаться не может. При инфляции порядка 10% доля России не превышает 2,5% мирового ВВП. Для сравнения: статус USD как резервной валюты опирается на 20% мирового ВВП, статус EURO - на 16% мирового ВВП. Японская йена /JPY/ в качестве валюты-убежища /safe-haven currency/ имеет за спиной 7% мирового ВВП. Китай вырабатывает более 10% мирового ВВП, но еще не может позволить себе юань ни в качестве свободно конвертируемой валюты, ни тем более, в качестве – резервной.
Вообще, заклинание или лозунг сделать рубль резервной валютой – давно стало общим местом в риторике российских финансовых властей. Не стоит обращать на них внимания. Слова или угрозы не имеют значения, если ты не можешь укусить. И в этом смысле и коммюнике G-20, и рублевые надежды имеют одно и то же пустое содержание".