.
Куда идет Россия?
В 2009 году Российская экономическая школа присоединилась к проекту "Баланс активов и пассивов России", начатому двумя американскими исследовательскими центрами: Центром стратегических и международных исследований /Center for Strategic and International Studies/ и Институтом международной экономики имени Питерсона /Peterson Institute for International Economics/. Целью проекта была оценка "активов и пассивов" России. Подобно тому, как составляется бухгалтерский баланс компании, участники проекта провели оценку потенциала России с точки зрения долгосрочного развития и роста, а также проблем, которые могут помешать реализации этого потенциала.
Основным итогом проекта в 2009-2010 гг. стала книга "Russia after the Global Economic Crisis" /"Россия после кризиса"/, которая весной 2010 г. вышла на английском языке, а осенью того же года – на русском. Авторы рассмотрели широкий круг вопросов, которые можно определить как "активы" и "пассивы" России: от её экономических, политических и социальных проблем до вопросов развития энергетики, расширения внешних связей, климатических изменений, инноваций и военной реформы. Интересно, что авторы разных глав книги, несмотря на широту анализа, пришли к схожим выводам, которые можно резюмировать следующим образом. Хотя Россия вышла из кризиса в довольно хорошей форме, и в ближайшее время ей нечего опасаться, впереди у неё – серьезные долгосрочные проблемы, которые нужно решать как можно скорее. К сожалению, Россия вряд ли решится на необходимые реформы, так как они идут вразрез с интересами её правящей элиты.
Этот довод особенно справедлив в отношении экономических проблем России, которые Олег Цывинский и я проанализировали в первой главе книги. С точки зрения краткосрочной перспективы, дела в российской экономике, безусловно, идут неплохо. До тех пор, пока цены на нефть остаются высокими, бюджет страны сбалансирован, экономика растет, а суверенного долга почти нет /в отличие от огромного долгового бремени развитых стран/. Вопреки утверждениям критиков правительства, докризисный рост экономики принес ощутимые выгоды всем слоям российского общества, в результате чего правительство получило достаточную политическую поддержку.
Однако в долгосрочной перспективе ситуация выглядит совсем иначе. Все докризисные источники экономического роста /спрос на нефть, наличие резервных производственных мощностей и недоиспользование ресурсов рабочей силы/ на сегодня исчерпаны. Да, цены на нефть высоки, но вряд ли будут расти дальше. Производственные мощности и инфраструктура используются с предельной нагрузкой. Рынок труда – напряженный. Чтобы расти темпами, характерными для Южной Кореи и других быстрорастущих экономик, когда они были на уровне развития России, страна нуждается в новых инвестициях. Следовательно, в России необходимо улучшение делового и инвестиционного климата. Это, в свою очередь, зависит от таких факторов, как борьба с коррупцией, улучшение защиты прав собственности, создание эффективной и независимой судебной системы, открытие экономики для конкуренции /как внутренней, так и международной/.
Хорошая политика, плохая политика
Необходимые для обеспечения высоких темпов роста изменения всем очевидны, но они вряд ли произойдут. Причина проста: политическое равновесие таково, что российская политическая элита не заинтересована в переменах. В этом нет ничего необычного. Брюс Буэно де Мескита и его соавторы /Bueno de Mesquita et al., 2003/ утверждают: "хорошая политика с точки зрения страны может быть плохой политикой с точки зрения властей, и наоборот" /good policy may be bad politics and vice versa/. Если выход на высокие темпы роста связан с утратой контроля над экономикой /из-за приватизации, дерегулирования, укрепления верховенства закона и стимулирования конкуренции/, то элита может опасаться ослабления и, в конце концов, полной потери власти. В этом случае правящая элита предпочтет скорее остаться во главе стагнирующей экономики /имея большую долю меньшего пирога/, нежели рисковать потерей власти /и лишиться всякой доли в большом пироге/.
Может ли общество как-то откупиться от своих правителей с их корпоративными интересами? Одно из важнейших теоретических открытий в экономике – теорема Коуза – предполагает, что ответ должен быть положительным. Однако для российской политико-экономической ситуации условия теоремы Коуза не выполняются. В нашем случае правящая элита не просто занята торговлей товарами или даже активами – допуская реформы, она теряет власть, а вместе с тем – право экспроприировать других и защиту от собственной экспроприации. Неудивительно, что никакой "теоремы Коуза для политики" не существует /см. Acemoglu, 2003/.
Как мы писали /Guriev et al., 2009/, эта проблема стоит особенно остро в богатых ресурсами странах с переходной экономикой, где еще не сложились политические и правовые институты. В таких странах отсутствие институтов означает, что правители меньше подотчетны обществу и потому присваивают себе значительную долю ресурсной ренты. Наличие природной ренты заставляет правителей держаться за власть и обеспечивает их ресурсами, необходимыми для сохранения статус-кво.
В первой главе книги "Россия после кризиса" /"Russia After the Global Economic Crisis"/ Олег Цывинский и я утверждаем, что именно эта проблема актуальна для сегодняшней России. Мы в шутку определили статус-кво, как "сценарий 70-80-х": если цена на нефть останется достаточно высокой /70-80 долларов за баррель/, то Россия, скорее всего, повторит опыт Советского Союза 70-80-х годов, когда реформы были отложены, а экономика находилась в стагнации. Этот застойный период закончился банкротством и распадом Советского Союза.
Конечно, различия между современной Россией и Советским Союзом времен застоя 1970-80-х годов весьма существенны. Хотя правительство контролирует командные высоты современной российской экономики, она все же является рыночной, а не плановой. Кроме того, творцы российской экономической политики гораздо более компетентны. В отличие от своих советских предшественников они знают: если в стране кончатся деньги, правительство будет отстранено от власти. Они уже видели, как это произошло с теми же их советскими предшественниками.
Это подводит нас к загадке: если ясно, что статус-кво – это тупик, то на что надеется правящая элита? С одной стороны, элита хорошо понимает, что проводить реформы рискованно: все помнят последнее советское правительство, которое инициировало изменения и в итоге потеряло власть. С другой стороны, ясно: чтобы остаться у власти, правительству нужен рост экономики, а этот рост может быть обеспечен только политикой реформ.
Рациональная, но чрезмерная самоуверенность
Найти решение этой головоломки можно – но не в современной политической экономии, а в сфере поведенческой экономики и исследований лидерства. В последние годы экономисты стремятся интегрировать в свои модели рынков и организаций целый ряд идей из психологии.
Психологи хорошо знают, что люди стремятся к счастью – поэтому склонны забывать плохие новости и помнить только хорошие. Люди также стремятся убедить себя, что сами они вполне хороши /или, по крайней мере, не хуже других/. Это объясняет, почему инвесторы всегда склонны верить в более оптимистические сценарии /отсюда и финансовые "пузыри", – см. Akerlof and Shiller, 2009/. Кроме того, повышенный оптимизм лидеров имеет в известной мере "рациональный" или "оптимальный" характер /см. Van den Steen, 2005, и Guriev and Suvorov, 2010/. Сверхоптимистичные лидеры более решительны, они привлекают к себе более способных и восторженных сторонников. Поэтому в среде, где политические институты слабы, чрезмерно оптимистичные лидеры всегда вытесняют лидеров, мыслящих более реалистично /и не сулящих многого/. В тех странах, где сильные политические институты обеспечивают политическую подотчетность лидеров /например, через политические партии/, подобное поведение себя не оправдывает. Но если подотчетности нет, то в результате политического отбора почти неизбежно начинает преобладать чрезмерный оптимизм.
Это может объяснить, почему политическое руководство России надеется на лучшее. Пока что срабатывала модель: "в случае чего, цена на нефть вырастет и спасет нас". Эта модель будет работать до тех пор, пока не упадет цена на нефть, что подорвет макроэкономическую и политическую стабильность. Подчеркнем: изобилие природных ресурсов очень важно, поскольку помогает питать чрезмерный оптимизм. Удачливые лидеры, чьё правление совпало с периодом высоких цен на нефть, легко верят в то, что их удача является заслуженной и непреходящей; более того, такие представления /или, как пишут в книгах о лидерстве, "предвидения"/ не противоречат реальным фактам – по крайней мере, до тех пор, пока цена на нефть не упадет.
Сценарий "70-80": два года спустя
Мы начали писать главу о сценарии "70-80" осенью 2009 года, когда цена на нефть вернулась с уровня $40 за баррель в диапазон $70-80 долларов, что гораздо комфортнее для бюджета России. Произошло ли с тех пор что-то, что повлияло на вероятность и устойчивость нашего сценария?
Хотя каламбур с цифрами 70-80 больше не работает, наш основной аргумент стал еще сильнее. Во-первых, цена на нефть уже вышла за пределы диапазона $70-80 за баррель из-за событий на Ближнем Востоке и в Японии. Кроме того, рост спроса на нефть как средство сохранения стоимости отражает падение доверия к активам в долларах и евро. Во-вторых, "Арабская весна" заставила правителей России подозревать, что их место во власти гарантировано им в меньшей степени, чем считалось ранее, и они стали тратить еще агрессивнее. Бюджет России уже не имеет профицита при цене на нефть $70 за баррель: теперь его можно сбалансировать только при $125 за баррель /!/. В этом смысле цена $70-80 за баррель уже не считается "высокой": она ниже не только текущих ожиданий рынка, но и бюджетных запросов правительства России.
Тем не менее, наш главный аргумент подтверждается. Из-за высоких цен на нефть российское правительство еще больше укрепилось в своей приверженности сценарию статус-кво. Хотя риторика о приватизации, дерегулировании, конкуренции и верховенстве закона усилилась, реальных изменений нет. Напротив, значение государственной собственности увеличивается, и растет вероятность того, что после президентских выборов 2012 года Россия двинется дальше по пути застоя.
Есть ли альтернатива застою?
В главе "Россия после кризиса" мы наметили и альтернативный сценарий, основанный на реформах, которые помогут реализовать значительный потенциал роста российской
экономики. Возможен ли этот сценарий? Конечно, законы политической экономии – это не законы физики. Хотя правителям страны и предпочтительнее статус-кво, может появиться лидер /или слой элиты/, ориентированный на долгосрочную перспективу и трезво оценивающий риски. Если этот лидер /или слой/ соберет вокруг себя критическую массу людей, заинтересованных в реформах, то сценарий статус-кво может и не реализоваться. Так, если цена на нефть упадет, а бюджетные соображения потребуют провести приватизацию, то может возникнуть критическая масса частных собственников, заинтересованных в защите прав собственности и верховенства закона.
Однако, хотя позитивный сценарий возможен, он не слишком вероятен. Инвесторы уже пришли к такому выводу: с осени 2010 года Россия переживает большой отток капитала /чистый отток капитала составляет около 5% ВВП/. Инвесторы пока не готовы "поставить" свои деньги на хороший сценарий. Не рекомендуют им этого делать и специалисты по политической экономии.