Ирина Бахтина, Unilever: Из-за глобального потепления мы ежедневно теряем по миллиону евро

МОСКВА, 22 сен – ПРАЙМ. Для большинства российских компаний позиция заместителя генерального директора по устойчивому развитию является экзотикой, в то время как на Западе наоборот сложно найти фирму, где не было такого сотрудника. Что общего в работе такого сотрудника с игрой в "Тетрис", чем в 2014 году взволновал австралийцев расфасованный в Санкт-Петербурге чай и почему Unilever полностью поддерживает политику по импортозамещению, в интервью для совместного проекта Ассоциации менеджеров и агентства "Прайм" рассказала вице-президента по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям российского офиса компании Unilever Ирина Бахтина. 

- Для чего нужен вице-президент по устойчивому развитию? 

-  В "классическом капитализме" бизнес заботит исключительно экономический эффект: оборот, прибыль, доход на акции в текущем квартале… Сопутствующие вопросы – каким образом ты добыл ресурсы, какие технологии в их обработке использовал, как минимизировал издержки – в такой системе координат просто не учитываются. Концепция устойчивого развития не ориентирована на быстрый краткосрочный результат и, согласно определению, принятому ООН, включает в себя три больших аспекта – социальный, экономический и экологический. По каждому из этих трех пунктов у Unilever есть перечень задач в работе, и я курирую их решение в своем регионе. 

- О каких конкретно задачах идет речь? 

- Одна из задач – вдвое снизить воздействие нашей продукции на окружающую среду. Например, в наших производствах мы активно используем "умные технологии" и ввели собственные требования к энергоэффективности. Так, все новые фабрики Unilever должны затрачивать на тонну продукции вдвое меньше воды, чем построенные до 2008 года, выбрасывать меньше CO2 и постепенно отказываться от электроэнергии из не возобновляемых источников. Эти инициативы уже позволили снизить водопользование на 37% и выбросы углекислого газа – на 39% в пересчете на тонну выпущенной продукции.

"Нет регулирования – толкуй как хочешь"

- Такой подход действительно приносит какие-то практические результаты для бизнеса?

- Смотрите: до 2008 года наш оборот несколько лет подряд колебался у отметки в 40 млрд евро. После того, как был принят план устойчивого развития бизнеса, мы за 4 года нарастили выручку на четверть, и сейчас она превышает 50 млрд евро. 

- Как рост выручки может быть связан с концепцией устойчивого развития? "Умные технологии" производства касаются ведь не продаж, а себестоимости. 

- Программа устойчивого роста подразумевает не только снижение издержек, но и самый что ни на есть рост бизнеса. В 2015 году наши "бренды устойчивого развития", в том числе Knorr, Dove, Lipton и Hellmann’s обеспечили почти половину роста нашего бизнеса и развивались на 30% быстрее чем остальные бренды.

Кроме того, в программа входят задачи по минимизации рисков, и укреплению доверия к компании. Для этого мы поставили цель к 2020 году получать 100% всего сельскохозяйственного сырья у поставщиков, сертифицированных на соответствие требованиям нашего Кодекса устойчивого сельского хозяйства. Спектр таких требований довольно широк – от состояния почвы до соблюдения прав работников. Мы, например, уже 3 года назад полностью перешли на закупки томатов для наших российских производств исключительно у таких поставщиков, прошедших независимый аудит. Однако с введением продуктового эмбарго нам пришлось начинать практически с нуля и искать новых поставщиков, готовых работать по нашим стандартам. 

- В России так сложно найти поставщиков качественных томатов? 

- Очень сложно. Много желающих заключить с нами договор, а затем возить переупакованные китайские томаты.  Много желающих поставлять собственные томаты достойного качества, но небольшими партиями: хозяйства не готовы давать необходимые нам объемы. Но, пожалуй, самая большая трудность – практически повсеместное отсутствие мощностей по первичной переработке сельскохозяйственного сырья, ведь перед тем, как доставить их на завод, любые овощи нужно откалибровать, вымыть, нарезать, высушить... 

- Разве российским поставщикам самим не выгодно соблюдать ваши стандарты, чтобы гарантировать себе долгосрочные контракты и дополнительный доход?

- Это в любом случае требует серьезных долгосрочных инвестиций. Не все пока к этому готовы. Поставщики, не соблюдающие требования устойчивого сельского хозяйства, всегда найдут переработчиков, которые эти требования тоже не соблюдают. Таких игроков на рынке довольно много: чего стоят только маркетинговые эпитеты "органический", "экологичный", "натуральный" на этикетках, хотя, например, стандарта на “органическую” продукцию, как и закона об органическом земледелии, в России до сих пор нет. Нет регулирования – толкуй как хочешь. 

В начале этого года мы попросили Лабораторию устойчивого развития бизнеса Сколково проанализировать образцы пищевой, косметической продукции и бытовой химии на соответствие указанным в рекламных материалах параметрам экологичности. Оказалось, что более 80% маркетинговых заявлений на упаковке не соответствуют действительности.  По данным собственного исследования экобюро Green, озвученным в этом году, эта цифра даже выше – 92%.

"Импортозамещение – это прекрасно"

- Многие небольшие компании выходят на рынок "под соусом импортозамещения". Как вы в принципе относитесь к такой политике правительства? 

- Импортозамещение – это прекрасно. Мы видим огромный потенциал в развитии российского сельского хозяйства и работаем над созданием локальных вертикально интегрированных агрокластеров – в частности, в Тульской области. Если бы не продуктовое эмбарго, вряд ли бы кто-то обратил внимание на то, что Россия даже лук с чесноком для промышленной переработки сегодня импортирует! 

- Не проще организовать поставки зелени из других, более подходящих климатически регионов? 

-  Наши глобальные системы поставок должны быть достаточно гибкими и инклюзивными, чтобы отвечать на вызовы меняющегося климата: участившиеся стихийные бедствия, засухи, неурожаи… Любой катаклизм вынуждает производителей срочно искать альтернативных поставщиков того или иного вида сырья. Unilever из-за глобального потепления ежедневно теряет по миллиону евро. Умение найти альтернативные поставки и вывести их на уровень наших стандартов отчасти сродни игре в Tetris: работа моя и моих коллег-менеджеров по устойчивому развитию бизнеса отчасти заключается в том, чтобы в цепочках поставок не было пустых или бесполезных звеньев и чтобы цепочки не прерывались. 

- Правительство часто предлагает зарубежным инвесторам самим "выращивать" поставщиков – вам близок такой путь? 

- Только такой путь чаще всего и возможен. Главное, что большие компании масштаба Unilever могут дать потенциальному поставщику – гарантированный спрос на его продукцию, рынок сбыта – причем не только внутренний, но и экспортный. Если локальный поставщик готов вкладываться в соответствие нашим стандартам, мы будем помогать ему своими знаниями, экспертизой, лучшим опытом. При формировании локальных агрокластеров, помимо отношений поставщика – переработчика – производителя, важно участие финансово-кредитных организаций, местных администраций, которые видят выгоду в том, что на их территории успешно работает большое экологичное производство, ориентированное как на удовлетворение внутреннего спроса, так и на экспорт. Наша продукция, произведенная в России, сегодня продается по всему свету.

- Какие именно продукты российский Unilever экспортирует за рубеж?

- Питерская фабрика "Северное сияние", которая была первым производителем парфюмерии еще в императорской России, стала и первым нашим активом в стране. Мы очень много инвестировали в нее и сейчас там производятся сотни наименований косметической продукции и товаров бытовой химии. 85% дезодорантов stick-форматов производства этой фабрики, например, поставляются на экспорт, в том числе, во все страны Западной Европы.

Чай Lipton тоже made in St. Petersburg производимый на другой нашей питерской фабрике, идет на экспорт вплоть до Австралии. Честно скажу: мы не очень готовы были к тому, что в 2014 году к нам в российский колл-центр на фоне обострившихся двусторонних отношений начали звонить потребители из Мельбурна с вопросами о происхождении чая, который они пьют. Эта простая история доказывает, что любые коммуникации сегодня важно выстраивать в глобальном контексте

Один из самых свежих примеров: человек, купивший мороженое Magnum в Кувейте, набирает телефон не того колл-центра, который указан на упаковке, а того, который находит на сайте бренда в интернете. Попадает в британский колл-центр и на свой вопрос о составе продукта получает ответ, что продающееся в Великобритании мороженое под этим брендом может содержать следы алкоголя и расстройство покупателя-мусульманина и всех, с кем он делится этой новостью в соцсетях, вполне понятно. Приходится официально разъяснять, что мороженое в Кувейт поставляется с турецкой фабрики Unilever, которая использует в производстве исключительно халяльные ингредиенты.

"Моя основная работа – психологическая помощь бизнесу"

- Сколько времени проводите в перелетах? 

- Мы не фанаты перелетов, так как они негативно влияют на окружающую среду. Летаю только в случае крайней необходимости, хотя и курирую устойчивое развитие и корпоративные отношения в 35 странах Ближнего Востока, Северной Африки, Средней и Центральной Азии, СНГ. Стараюсь проводить в командировках не больше одной недели в месяц.

- Что самое сложное в работе? 

- Умение не просто получать инсайды, но и преобразовывать их в стратегии для бизнеса. Неудивительно, что в России система вовлечения бизнеса в законотворческий процесс отлажена намного лучше, чем в большинстве стран Ближнего Востока или Северной Африки. Удивительно, что порой она срабатывает эффективнее, чем в странах Восточной Европы. 

Взять хотя бы последнюю версию поправок в законодательство о торговле: многим они показались спорными, но у отрасли по факту была возможность увидеть, обсудить и подготовиться к их введению заблаговременно. А в Румынии, например, подобные же требования к торговле продовольственными товарами были введены буквально "за одну ночь" – без какого-либо обсуждения с отраслью или предварительной подготовки.  

- Большая часть вашей работы состоит из встреч?

- На них приходится 80% моего рабочего времени. Специалисту моего профиля очень важно умение слышать. Часто у людей возникает непонимание, даже если они говорят на одном языке. Психологическая помощь бизнесу, наверное, это и есть моя основная работа.