МОСКВА, 10 янв — ПРАЙМ, Мила Кузьмич. Россия прилагает большие усилия, чтобы навести порядок на своем алмазном рынке: выстраивает систему маркировки и прослеживаемости камней, что называется, "от шахты до кольца на пальце". Но без координации действий всех стран решить проблему теневого рынка алмазов невозможно. Что Россия готова предложить Кимберлийскому процессу — международной организации, которая борется с оборотом нелегальных алмазов в мире, каковы наши амбиции на этом рынке, и почему искусственные бриллианты никогда не заменят людям добытые в дикой природе камни, рассказал в интервью агентству "Прайм" замминистра финансов России Алексей Моисеев.
- Россия выдвигала свою кандидатуру на пост председателя Кимберлийской организации. Удалось ли реализовать эти планы и зачем нам это нужно?
— Россия не была председателем Кимберлийского процесса с 2005 года, мы решили, что пора это исправить и выдвинули свою кандидатуру. В итоге Россия заняла пост вице-председателя Кимберлийского процесса в 2019 году и председателя — в 2020 году. Ботсвана – следующая, мы гарантируем поддержку Ботсваны на 2021 год.
Изначально кандидатура России была поддержана всеми странами, кроме Республики Ботсвана. Мы долго не могли с ней договориться, поскольку Ботсвана была альтернативным кандидатом и сама претендовала на пост председателя. Но поскольку решение принимается консенсусом, текущий председатель Кимберлийского процесса — Европейский союз — предложил нам встретиться с представителями Ботсваны на нейтральной территории и обсудить этот вопрос. Переговоры успешно были проведены в конце прошлого года в Дубае, и мы договорились.
В результате переговоров также пришли к решению, что Россия поделится с Республикой Ботсвана опытом по развитию государственного контроля на рынке по сортировке и маркетингу алмазов, по внедрению системы прослеживаемости и другим вопросам.
Дело в том, что Ботсвана в течение долгих лет зависела в этой части от компании De Beers. Сейчас коллеги из Ботсваны хотят делать все самостоятельно, и в этом смысле опыт России носит достаточно уникальный характер. В советские годы мы также были полностью зависимы от De Beers, когда они по договору реализовывали все российские алмазы на мировых рынках. После развала СССР было принято решение о том, что будем действовать самостоятельно. Долгое время мы выстраивали независимую франшизу и независимые механизмы контроля. Я думаю, что Ботсвана хочет перенять у нас этот опыт.
- Санкции не помешали?
— Санкции не помешали. Такая тема даже не возникала, хотя я с опасением думал об этом, когда ездил на переговоры в Нью-Йорк.
Россия является крупнейшим производителем алмазов, а значит, мы должны занимать активную позицию по всем направлениям, в том числе, в работе Кимберлийского процесса, который определяет правила реализации алмазов на международных рынках.
Нам есть, что предложить: в России есть крупнейшая компания, занимающаяся добычей и обработкой алмазного сырья, и много инициатив. Мы за справедливый и конкурентный процесс торговли на международных рынках. Хотим, чтобы, во-первых, никто не продавал синтетику под видом натуральных алмазов, во-вторых – чтобы никто не вступал в ценовые сговоры. И третье — чтобы никто, никакая часть так называемого алмазного путепровода, не имела преимущества над другими участниками, чтобы это был действительно равноправный для всех рынок.
- Какие инициативы Россия хочет реализовать в рамках своего председательства в Кимберлийском процессе?
— Во-первых, мы хотим реализовать план по окончательному организационному оформлению Кимберлийского процесса. Сейчас у него нет постоянного секретариата. Считаем, что должен быть секретариат с небольшим штатом сотрудников, которые будут вести работу на постоянной основе.
Во-вторых, важная для нас тема – это, конечно, прослеживаемость алмазов. Существует кимберлийский сертификат – это подтверждение происхождения алмазов. Без него продать алмаз на внешние рынки легально невозможно. Это делается, в первую очередь, для того, чтобы избежать появления на международных рынках так называемых "кровавых алмазов" — за счет которых финансируются гражданские войны в ряде стран, в первую очередь, мы говорим о некоторых западноафриканских странах.
Сертификаты выдают все страны, в том числе, Россия – этим занимается Гохран. В каждой стране своя организация.
Но сейчас по сути нет прямой связи между камнем и сертификатом. Они, конечно, друг к другу прикладываются, но нет международного обмена данными о камнях, да и самих баз данных не существует. Потом мы хотим выйти на технологии, которые вам уже много раз показывали – непосредственно маркировка крупных камней.
Кроме того, сейчас Кимберлийский процесс озабочен еще и вопросами, связанными с подмешиванием синтетики к партиям натуральных алмазов. Система прослеживания происхождения камня — это ключевая история для борьбы с нелегальным вбросом синтетики на рынок натуральных камней.
- У вас есть оценки — насколько велик сейчас мировой рынок нелегальных камней?
— Есть разные оценки – смотря, что считать нелегальными камнями. Первое — это подмена синтетических камней на натуральные, второе — это вброс нелегальных камней без сертификата. Вброс синтетики, наверное, уже носит массовый характер, и есть экспертные оценки, что этот объем достигает свыше 20% камней, которые продаются после огранки. Это очень сильно беспокоит крупнейшие бренды, которые ненамеренно оказались жертвами такого подмеса и не смогли вовремя его выявить.
Дело в том, что современные технологии создания синтетики продвинулись очень далеко. Синтетика по сути – это тот же камень, что и алмаз, с тем же составом, просто получен искусственным путем. Есть аппараты, которые распознают синтетику, но все же сделать это очень сложно. Нет однозначного признака, который бы позволил ее распознать. Единственный способ гарантировать, что у вас натуральный камень – проследить каждый шаг камня от шахты до ювелирного магазина.
Я оценил бы объем синтетики в те же 20%. У крупных компаний, вероятно, он меньше.
- Вы же не собираетесь бороться с синтетикой как таковой, речь только о том, чтобы она соответственным образом маркировалась?
— Совершенно точно. Синтетика, как таковая, это продукт, который имеет свою нишу, и пусть так будет. Условно говоря, есть бижутерия – и к ней нет никаких вопросов, никто же не против, чтобы Сваровски делал свои кристаллы. То же самое и здесь. Проблема в том, что до сих пор существуют очень большие нелегальные рынки алмазов, в буквальном смысле базары.
- Это не в России же?
— Вы знаете, даже во времена СССР бывали такие случаи, когда алмазы нелегально попадали за границу. И даже сейчас выявляются периодически на рынках нелегальные алмазы российского происхождения.
Проблема алмаза в том, что уж очень легко его незаконно вывести, не в том, что никто не следит за этим, а в том, что вы можете легко положить в карман миллион долларов. Конечно, и у "Алросы", и у других производителей, существуют жесточайшие меры контроля. Но, например, вы помните, как в прошлом году розовый алмаз в 27 карат был продан за 16 миллионов долларов. А 27 карат – это как кубик для "Монополии". Люди тут пойдут на все возможные ухищрения.
Конечно, если в Африке это массовое явление, там есть целый сектор, который этим занимается, то в России — это отдельные случаи. Хотелось бы верить, что это так.
- А технологии, которые мы предложили, способны это изменить?
— Комбинация международных усилий, нашего решения по маркировке и решимости руководства "Алросы" каленым железом искоренить все эти схемы — я думаю, принесет результат. Понятно, что на 100% это не получится никогда, но свести к минимуму — я думаю, да.
- Вы начали с того, что Россия — крупнейший производитель алмазов в мире. А каковы наши амбиции на этом рынке?
— Никаких задач по объему рынка мы не ставили и не ставим. По физическим объемам мы первые в мире, по финансовым показателям – уступаем De Beers, но у них месторождения с более дорогими алмазами. Африканские алмазы очень хорошие, поэтому "Алроса" сейчас активно инвестирует в Африку – в Анголе они разрабатывают месторождение Катока, близятся к завершению переговоры по Луаше.
Недавно была принята стратегия "Алросы" на 2019-2021 год, и она предусматривает очень аккуратное поведение компании на рынке. Мы должны играть большую роль в международных организациях, ответственных за легализацию торговли.
- А чего вы ждет от самого рынка в ближайшие годы?
— Было много разговоров о том, что так называемые миллениалы хотят айфон и им не нужны алмазы. Сейчас же эти люди немного подросли и стали покупать бриллианты. В 17 лет девушка или молодой человек не думает о бриллиантах, а в 27 – уже начинает интересоваться и ценить. Бриллиант – это мечта, а люди никогда не расстанутся с мечтой. Люди всегда хотели иметь алмазы, бриллианты.
Конечно, рынок рано или поздно изменится, и синтетические алмазы займут в нем свою нишу. С другой стороны, мы уже видели, как бунтари 60-х годов тоже отказывались от подобных "буржуазных элементов", а потом все эти девушки, когда им исполнялось 40 лет, с удовольствием носили колье и остальные украшения из драгоценных камней. Традиционные ценности в этом смысле остаются, и мы должны удовлетворить подобный спрос.
Когда люди перестанут покупать алмазы? Только если перестанут быть уверенными в том, что они покупают натуральный алмаз или соответственно изделие с бриллиантами. Если они будут думать: я сейчас куплю, а потом окажется, что это синтетика – тогда зачем им это надо?
А так бриллиант — это ценность, которая передается из поколения к поколению.