МОСКВА, 8 июн — ПРАЙМ, Илья Нестеров. В условиях снижения ставок по депозитам аппетит к риску российских инвесторов будет возрастать, что приведет к притоку на финансовый рынок дополнительных средств. Об этом, а также о том, каким может быть восстановление экономик мира, о будущем инвестиционно-банковского рынка, в интервью агентству "Прайм" рассказал руководитель бизнеса Sova Capital Игорь Бурлаков.
- Можно ли сейчас сказать, с каким кризисом мы столкнулись — это flash-crash или нас ждет затяжной кризис?
— Думаю, однозначного мнения нет ни у кого — это может быть как V-образный кризис, так и U-образный, когда у нас может быть и быстрый отскок, а может и долгое планомерное восстановление. Многие экономисты и институты расходятся в своих мнениях, как долго будут восстанавливаться экономики. Никто не понимает реальной глубины падения, и как долго будет длиться выход из ограничений.
При этом финансовый рынок, являющийся своего рода опережающим индикатором экономики, переживает определенное преображение, модернизацию. Мы видим несколько трендов. Во-первых, когда регуляторы разных стран оперативно начинают реагировать, применяют меры поддержки населения, смягчают денежно-кредитную политику, делают ее более оптимальной для текущей фазы экономики и стараются стимулировать спрос.
В то же время есть два глобальных тренда, зародившихся ранее, — развитие высокочастотной торговли, которая делает рынки более эффетивными и адаптируемыми. Второй фактор — глобальный тренд, который зародился 15-18 лет назад, связанный с долей пассивных инвестиций на финансовых рынках. Например, доля пассивных инвестиций в американский рынок составляет более 50%, и она постоянно растет.
Меры поддержи разных стран, особенно США с бюджетом порядка 6 триллионов долларов на поддержку экономики и фондового рынка, ставят текущую экономику и финансовые рынки в начало нового экономического цикла. Коронавирус стал тем "черным лебедем" и триггером, который и перезагрузил экономики и финансовые рынки. Но пока затруднительно сказать, каким будет дальнейший рост мировой экономики — резким или медленным.
Мы не видим, что это будет L-образное восстановление, когда все свалится, и рынок и экономика будут тихо умирать. Ключевой фактор, который вселяет в нас оптимизм, это действия властей фискальных и монетарных.
- Какие страны меньше других могут пострадать от кризиса и почему? И наоборот, кто больше других может пострадать?
— Менее всего пострадают, как это ни странно, развитые страны, поскольку у них есть более широкий инструментарий для реакции на этот кризис. Меры фискальной и монетарной поддержки должны создать сильный поддерживающей эффект экономикам.
Эти страны обладают существенным репутационным лимитом, то есть они по сути торгуют своим кредитом доверия. По отношению ко всему миру репутационный лимит США громаден, поэтому несомненно у них гораздо шире аппарат этих мер, они могут вливать деньги в экономику, не создавая никаких негативных эффектов через девальвацию валюты, всплеск инфляции.
Я сторонник предположения, что в развитых странах мы увидим V-образное восстановление. В развивающихся странах другая ситуация, они не обладают тем кредитом доверия и набором инструментов. Власти пытаются реагировать, но им приходится соблюдать тяжелый баланс между мерами стумилирования и ситуацией в экономике, чтобы не допустить негативной реакции от иностранных инвесторов.
Я думаю, в развивающихся странах восстановление будет ближе к U-образной картине, единственное исключение — Китай.
В текущей ситуации наиболее уязвимыми являются маленькие страны. Например, Бахрейн, который полностью зависит от поддержки соседствующих эмиратов. Страны, которые сильнее других восприимчивы к удару по ценам на нефть, например, Нигерия, которая скорее всего будет вынуждена девальвировать свою валюту. Египет, так как индустрия туризма находится под сильным влиянием кризиса.
В то же время международные институты развития, в частности, МВФ поддерживают данные экономики, утверждают, что предоставят помощь в любом необходимом объеме. И у МВФ должно хватить ресурсов для этого.
Единственное исключение — это Аргентина, но у этой страны своя история, которая развивалась до текущего кризиса.
Россия обладает громадными запасами, в том числе валютными резервами, так и с точки зрения макроэкономической стабильности. Турция и Южная Африка более уязвимы, но опять-таки они используют внутренние механизмы для преодоления текущего кризиса.
Если Турция или Южная Африка, как страны с существенным дефицитом платежного баланса, существенным долгом, придут к МВФ за кредитом, то это может быть уже проблемой, и здесь вопрос в том, как международное сообщество будет решать эту проблему. Я думаю, G-20 и международные институты будут бороться, чтобы преодолеть кризис.
- Можем ли мы столкнуться с дефолтами на уровне государств?
— Если говорить о странах среднего размера, которые значимы с точки зрения размера населения и экономики, в ближайшие 12 месяцев у них не будет дефолтов. МВФ будет давать бесконечное количество кредитов, чтобы удерживать экономики на плаву.
- Что хорошего может нам дать текущий кризис?
— По моему личному мнению, с точки зрения технологий мы увидим следующую технологическую революцию, диджитал-трансформацию. Мне кажется, мир был удивлен тому, как мы способны работать из дома, как меняются бизнес процессы, цепочка поставок, поведения потребителя в текущих условиях.
Текущий кризис, скорее всего, приведет к тому, что больше сотрудников будут работать из дома, что окажет влияние на коммерческую недвижимость, она станет менее необходимой. Изменится представление о бизнес путешествиях — все уже начинают привыкать к общению по Zoom и другим методам электронной коммуникации. Скорее всего, трансформируется и то, как мы будем делать конференции.
Я думаю, мы будем все больше и больше двигаться от капитализма в классическом понимании к социальному капитализму, все больше двигаться к универсальному доходу, который должен полностью трансформировать то, как мы подходим к нашей жизни и работе.
Большой социальный эксперимент прошел в апреле в Америке, когда была выдача денежных средств населению фиксированной суммы, при этом в некоторых случаях эта сумма, которую люди получали на руки, превышала их месячный доход на работе. Они стали безработными, но их реальный располагаемый доход вырос. У людей возникает по этому поводу много вопросов: должен ли я ходить на работу, чем я хочу заниматься в жизни? Многие люди, наверное, поняли, насколько их работа бесполезна.
Это очень важная трансформация в обществе, которая может произойти. И как следствие, это будет иметь большой эффект на бизнес и на каждого из нас.
- Вы активно работаете как на российским, так и на европейских рынках, и вы видите предпочтения глобальных инвесторов в формировании их инвестиционных стратегий. Что, по-вашему мнению, может стать основной движущей силой российского инвестиционного рынка в ближайшие годы и в условиях надвигающегося кризиса, и после прохождения критической точки?
— Российские и западные инвесторы принципиально отличаются, у них разный подход к инвестированию, разный горизонт инвестирования, разные стратегии. С точки зрения западных инвесторов, которые уже привыкли жить с минимальными ставками, можем выделить тот факт, что они склонны к использованию более комплексных, сложных финансовых инструментов, структурных продуктов, больше используют, например, деривативы в своих стратегиях.
Россия только идет в эту нишу. К примеру, в части розничных инвесторов первые шаги были сделаны лет пять назад, когда зарождался рынок инвестиционного страхования жизни. Это первый структурный продукт, который позволил клиенту не просто выбирать между облигацией и акцией, но который позволил использовать что-то новое.
С точки зрения финансовых инструментов следующим шагом и поддержкой для всего рынка, на мой взгляд, могут стать инвестиционные облигации, биржевые структурные облигации, иначе говоря, те бумаги, которые сейчас выпускаются большим количеством банков в России. В ближайшие годы мы, скорее всего, станем свидетелями расцвета этого рынка, который будет сопровождаться и стимулироваться не только с законодательной стороны ЦБ РФ, но и со стороны монетарной политики регулятора, так как можно будет увидеть все более низкие ставки в экономике.
Ставки по депозитам имеют тенденцию к серьезному снижению, поэтому аппетит к риску российских инвесторов будет возрастать, и это приведет к притоку на финансовый рынок дополнительных средств.
- Не видите ли вы рисков в том, что российские розничные инвесторы ринулись на фондовый рынок в условиях текущего кризиса?
— Поток новых инвесторов, свежих денег на финансовый рынок безусловно очень хорошая тенденция, но, конечно, здесь есть риски, в первую очередь для самих розничных инвесторов. Хоть финансовая грамотность растет в России, но она все равно остается на достаточно низком уровне. Процесс обучения людей финансовой грамотности, управлению собственным капиталом, распределением его, достаточно долгий, и его нельзя провести за один-три года. Это долгий процесс и здесь очень важно предупреждать инвесторов о том, что имеются риски, но каждый инвестор должен сам понимать, что в желании получить более высокую доходность он автоматически берет на себя более высокие риски.
Приход новых инвесторов заставляет компании понимать, что им необходимо конкурировать, улучшать и достигать прозрачности корпоративного управления, для них рынок капитала становится более интересным инструментом фондирования.
При этом регуляторы должны очень внимательно следить за тем, чтобы инвесторы брали адекватные для себя риски в зависимости от квалификации, но также инвесторы должны привыкать и к более экзотическим и доходным финансовым инструментам, которые так или иначе будут становиться популярными, как это есть в развитых экономиках мира.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос: риски есть, но регулятор их способен качественно контролировать.
- Какие сегменты инвестиционного рынка могут быть в выигрыше в текущей ситуации — M&A, синдицированное кредитование или какие-то другие? Очевидно, компаниям понадобятся заемные средства. На каких рынках компании их будут брать?
— Весь инвестиционно-банковский сектор несомненно столкнется с проблемой уменьшения оборотов и прибыльности, то есть финансовая индустрия не может быть бенефициаром текущего кризиса, в отличие от технологической индустрии, медицины, биотехнологий.
Вся инвестиционная индустрия столкнется с падением выручки, что несомненно приведет к необходимости ее дальнейшей консолидации и оптимизации бизнес моделей, то есть увеличение выручки за счет новых, более эффективных продуктов и улучшение прибыли за счет сокращения издержек и оптимизации процессов. Трансформация выручки и издержек должна привести к несколько изменившейся бизнес модели и более устойчивой позиции для определенных компаний.
Ключевым бенефициаром с точки зрения продуктового ряда будут продукты, нацеленные на рынки заемных средств. Поскольку ставки в экономиках развитых и развивающихся стран находятся на минимумах по всем меркам, и как следствие корпоративные и суверенные участники хотят капитализировать текущую рыночную ситуацию и привлечь средства по наиболее низкой стоимости. Кто-то привлекает в рублях и выкупает свои валютные резервы, кто-то приобретает короткие долларовые облигации и размещает более длинные долларовые бонды, кто-то просто привлекает средства для того чтобы создать определенный буфер и пережить текущую кризисную ситуацию.
Данный тренд будет усиливаться, и мы будем видеть все больше корпоративных участников, выходящих на рынок заемного капитала как на локальном рынке, так и на рынке евробондов.
- Рынок международных заимствований пока открыт лишь для компаний первого эшелона, как показали недавние размещения евробондов "Газпрома" и "Лукойла". Когда, по вашему мнению, на международный рынок смогут выйти другие российские заемщики?
— Ситуацию надо смотреть в перспективе: корпоративным эмитентам финансово выгоднее размещаться на российском рынке, стоимость привлечения капитала в рублях для них дешевле, чем в долларах. Выпуски в рублях — это решение экономически рационального агента.
Но я думаю, уже в середине июня мы можем увидеть сделки на международном рынке заимствований от российских участников. Я не исключаю, что мы можем увидеть размещение суверенных евробондов РФ.
- Есть ли рынки, которые могут показать рост в 2020 году? В принципе, какое будущее у инвестиционного бизнеса в России? Как он изменится?
— С точки зрения новых размещений в DCM мы увидим и на рублях и на евробондах схожий уровень активности. С точки зрения ECM все должно быть связано с восстановлением рынка, чтобы рынок вернулся на предыдущие уровни или с усилением M&A активности. Если честно, не вижу сейчас дополнительной M&A активности, и то что компании в период неопределенности будут наращивать инвестиционные траты. Не в парадигме российских компаний в период кризиса начинать агрессивно инвестировать — слишком много кризисов и слишком много неопределенности.
В связи с этим нет необходимости и акционерам делать первичные размещения, и компаниям в том числе. Вторичные размещения мы можем увидеть, но это будет селективная активность, она не будет идти широким фронтом.
Поэтому я не ожидаю в этом сегменте восстановления.
С точки зрения вторичного рынка объемы большие, волатильность по-прежнему сохраняется. До конца июня мы увидим высокий уровень активности и увидим хорошие результаты по итогам 2020 года.
- Когда мы можем увидеть IPO из России?
— Многие компании в прошлом году смотрели на выход на рынок через Московскую биржу либо через американские торговые площадки. Если рынки восстановятся к уровням конца прошлого года, мы можем увидеть размещения до конца года. Тем не менее я бы не ожидал больше одного IPO и не давал бы этому событию больше чем 50-процентную вероятность до конца года.