Первый замглавы Минэнерго РФ Текслер: Отмена пошлины на нефть возможна за горизонтом 2020 г

МОСКВА, 6 дек - ПРАЙМ, Марина Коцубинская. Минэнерго и Минфин после нескольких лет дебатов согласовали законопроект о налоге на дополнительный доход (НДД) в нефтяной отрасли, и правительство, наконец, внесло его в Госдуму. Но едва утихла эта дискуссия, министерства начали другую – о налоговом маневре в нефтянке, в рамках которой им поручено проработать меры для поддержки нефтепереработки. О том, какие варианты поддержки обсуждаются, что важно учесть при обнулении экспортной пошлины на нефть, как нивелировать влияние налоговых изменений на российских потребителей, а также о будущем зеленой энергетики рассказал в интервью агентству "Прайм" первый замглавы Минэнерго РФ Алексей Текслер.

- По итогам ноябрьского совещания о развитии нефтяной отрасли в России, на котором обсуждалось внедрение НДД, премьер-министр Дмитрий Медведев поручил Минфину и Минэнерго до 15 января 2018 года представить в правительство предложения по стимулированию дальнейшей модернизации нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Эти меры могут быть разработаны в рамках системы НДД ко второму чтению законопроектов? 

- Это параллельная история. Они, конечно, связаны, как и все налоговые вопросы в отрасли, но внутри законопроектов об НДД, которые уже внесены в Госдуму, мер по поддержке нефтепереработки не будет. Меры поддержки для нее мы прорабатываем вместе в Минфином. 

С одной стороны, есть позиция министерства финансов по пошлине, но с другой стороны, мы понимаем, что от всех последних налоговых новаций нефтепереработка получила большую дополнительную нагрузку, которая привела к ослаблению экономических показателей сегмента переработки, маржа переработки упала по всей стране. 

Если говорить об обнулении пошлины, понятно, что у нас подавляющее большинство заводов будут в отрицательной зоне, поэтому пойти просто на обнуление мы не можем, это сразу создает очень высокие риски по снабжению рынка моторным топливом. Сейчас мы ведем предварительную работу с Минфином по отработке разного рода стимулирующих мер поддержки. 

Любое снижение экспортной пошлины, с одной стороны, придется компенсировать для нефтепереработки, иначе произойдет существенный рост нагрузки на нее в первую очередь за счет отмены субсидии, которая компенсировала повышенные логистические расходы, в том числе рост себестоимости сырья для НПЗ. С другой стороны, естественно, Минфин будет предлагать увеличить НДПИ для компенсации снижения пошлины. Этот вопрос требует отдельной серьезной проработки, которой мы сейчас занимаемся, рассматриваем различные сценарии. 

Снижение экспортной пошлины также напрямую повлияет на те проекты, в которых применяется льгота по ней, ведь по сути поддержка этих проектов будет отменена. Здесь большой перечень взаимосвязанных вопросов. Мы с Минфином обсуждаем эту проблематику, у нас нет еще никаких согласованных решений, есть некие принципы, о которых мы говорим. Суть их заключается в том, что снижение экспортной пошлины можно будет рассматривать только с учетом нескольких моментов. Главный принцип – недопустимость ухудшения финансового состояния нефтяной отрасли в целом, как в добыче, так и в переработке. 

Если детализировать, то хочу остановиться на следующих моментах. Первый – это запуск НДД и его отработка хотя бы год. Соответственно, с 2019 года, когда могут стартовать пилоты по НДД, на наш взгляд, нет никаких предпосылок для снижения пошлины. Ее снижение лежит за горизонтом 2020 года. 

Второй момент касается таможенной субсидии, которая будет таким образом обнулена для нефтепереработки. То есть когда мы убираем экспортную пошлину, резко возрастает стоимость сырья с одной стороны, с другой стороны – подрастает netback. Несмотря на частичную коменсацию потерь, нефтепереработка все равно будет в минусе. Соответственно, весь этот минус через механизм обратного акциза должен быть компенсирован. Основной вопрос – какие критерии возврата? Кому возвращать? Все заводы разные, с разными показателями, поэтому вопрос требует отдельной отработки. 

- То есть понятно, что обратный акциз  - самый удобный механизм? 

- На данный момент да. Но вопрос в критериях его распределения на отрасль и гарантий не ухудшения этих условий. 

Дальше есть история с upstream, потому что на upstream снижение пошлины тоже повлияет через рост нагрузки по НДПИ, а также лишит многие проекты, которые имеют право на льготную экспортную пошлину, поддержки. Принимая эти решения, нужно соблюсти баланс, чтобы мы не получили риск снижения капзатрат, к примеру. Понятно, что надо будет пересматривать экономику месторождений, провести анализ. 

Естественно, все это в итоге отразится на потребителях. Скорее всего, поскольку netback подрастет, надо будет снижать акцизы, чтобы нивелировать эффект для потребителя. Это, в общем-то, достаточно сложная задача. 

Вторая часть вопроса в рамках обсуждения экспортной пошлины – это поиски вместе с Минфином нового стимула для того, чтобы компании были заинтересованы в модернизации НПЗ. Тоже можно найти совместную заинтересованность, потому что модернизация приводит к повышению качества продуктов, а качество продуктов напрямую влияет, в том числе, на стоимость корзины и в результате налоговую составляющую, поступающую в бюджет. Здесь нужно стимулировать инвестиции компаний в модернизацию нефтепереработки с увеличением обратного акциза в их адрес после проведения модернизации. Это будет и нефтяникам, и бюджету выгодно, потому что будет больше налогов от такого инвестиционного предприятия. Но опять же, этот некий подход, который пока прорабатывается. 

- После объявления решения об инвестиционном стимуле для Самотлора главы "Лукойла", "Сургутнефтегаза" и "Газпром нефти" обратились к премьер-министру РФ Дмитрию Медведеву о предоставлении налоговых льгот для месторождений с высокой обводненностью. Минфин высказывался против этого. По мнению Минэнерго, могут ли быть индивидуальные решения по налогам, возможно, со встречными обязательствами компаний? Может, по другим основаниям, кроме обводненности?

- Я вам ничего дополнительно сказать не могу кроме того, что будет проводиться анализ практики этого инвестстимула по обводненности. По мере изучения этой практики будут обсуждаться вопросы участия в подобного рода мерах поддержки и других месторождений. Министерство исходило из того, что вся отрасль должна в этом участвовать, поэтому будем анализировать и дальше смотреть, что делать. Есть уже поручение правительства. 

- Основанием может быть только обводненность?

- У нас уже есть льготы по разным критериям. Обводненность – один из понятных критериев, под который попадают крупные месторождения с большими остаточными запасами. Других вариантов пока не обсуждалось в этой части. Мы всегда говорили о том, что НДД аккумулирует все остальные направления, а обводненность – просто максимально быстрый способ для повышения инвестиционной активности, для поддержки месторождений с дорогой добычей, тем более это крупные месторождения. В целом шла речь о том, что до 40 миллионов тонн добычи могут попасть в обводненные, а у нас пилоты по НДД только 15 миллионов тонн. Поэтому и шла речь об отдельном механизме. 

- Действующая программа поддержки энергетики на основе возобновляемых источников (ВИЭ) в России рассчитана до 2024 года, но поскольку заканчивается реализация инвестпроектов в тепловой генерации в рамках механизма ДПМ, гарантирующего окупаемость инвестиций, компании зеленой энергетики говорят о необходимости распределить высвобождающиеся на рынке средства и увеличить их поддержку. Минэнерго согласно с такими предложениями? Ведутся ли обсуждения с компаниями? 

- Действительно, компании зеленой энергетики задают вопрос о том, что будет с мерами господдержки после 2024 года. В том числе звучали предложения поделиться частью тепловых ДПМ с отраслью ВИЭ. Однако сегодня этот вопрос не обсуждается в министерстве по ряду причин. Те меры поддержки, которые сегодня есть, на 5,5 ГВт, уже набрали максимальные обороты. У нас осталось порядка 1 ГВт не отобранных, в основном ветровой генерации. Я думаю, что в следующем году мы их распределим на конкурсе. 

Понятно, что будет такая же конкуренция, как в 2017 году, потому что в сектор ветроэнергетики пришли крупные игроки. Конкуренция, естественно, приводит к снижению стоимости проектов, и это правильная динамика рыночного развития отрасли. Дальше возникает вопрос, будут ли меры поддержки, аналогичные существующим, продлены после 2024 года. По этому поводу решения пока нет – ни положительного, ни отрицательного. 

В подготовленном Минэнерго проекте энергостратегии России на период до 2035 года мы отмечаем, что развитие ВИЭ после 2024 года должно осуществляться в конкурентных условиях, а меры поддержки должны быть направлены, в первую очередь, на стимулирование роста эффективности самих ВИЭ и быстрое достижение ими сетевого паритета с традиционной генерацией. Этому, конечно, должно помочь развитие отечественной научно-технической базы и освоение передовых технологий в области использования ВИЭ, а также наращивание производства на территории России генерирующего и вспомогательного оборудования для ВИЭ. 

Именно для этого мы запускали действующие сегодня меры поддержки ВИЭ – формирование собственных компетенций в нашей стране. И хотелось бы, чтобы после 2024 года возобновляемая энергетика была уже достаточно конкурентной, чтобы пробивать себе место под солнцем. Да, с какой-то поддержкой, например, как сейчас есть, помимо ДПМ, поддержка на розничном рынке, когда энергию от ВИЭ обязаны покупать в первую очередь. Или как в изолированных энергосистемах, где по решению региональных властей может формироваться специальный тариф с учетом окупаемости инвестиций в ВИЭ. 

У нас уже есть конкретные примеры того, что строительство гибридных электростанций, например, солнечно-дизельных, в конкретных удаленных районах может быть экономически эффективно и целесообразно. 

В начале этого года в Забайкалье была запущена такая гибридная электростанция. Она окупается за 7 лет за счет того, что снижается более чем на 50% завоз дизельного топлива. После этого снижается субсидия региона на межтарифную разницу. Плюс электричество раньше было 16-18 часов в день в поселке, а теперь будет круглые сутки. Для потребителей это очевидный плюс, как и то, что снижаются выбросы от сжигания дизельного топлива. 

Но самое главное, что такого рода проекты уже сегодня абсолютно рентабельны и окупаемы. Понятно, что могут быть меры поддержки, например, в виде субсидирования части процентов по кредитам. И это направление можно развивать на региональном уровне. В целом в удаленных поселках может быть построено до нескольких гигаватт гибридных электростанций. 

Плюс, следующее направление, на котором мы должны сконцентрировать поддержку – это экспорт наших технологий. И это уже реальность в части солнечной энергетики. К 2024 году у нас будут технологии и производство оборудования и по ветровой генерации. В условиях ограниченного внутреннего рынка нам нужно будет сделать акцент на поддержку экспорта этих технологий и решений. Мы исходим из того, что Россия все-таки углеводородная держава с очевидными конкурентными преимуществами в тепловой генерации, и отказываться от этих преимуществ мы не собираемся. 

Акцент на поддержку экспорта может быть даже более правильный с точки зрения того, что мы хотим в целом сформировать диверсифицированную экспортно-ориентированную экономику. Поэтому после 2024 года точно будут меры поддержки, но будут ли они аналогичны ДПМ ВИЭ – решения еще нет. Я не исключаю такой возможности, но с другой стороны понимаю, что пока возобновляемая энергетика дороже, и эти ДПМ действительно дороже, чем тепловые. Разница сокращается за счет роста конкуренции и развития собственных технологий, но она, тем не менее, остается, и надо, конечно, учитывать все интересы, в том числе потребителей. 

- Как оцениваете предложение расширить уже существующую программу строительства объектов зеленой энергетики еще на 20 ГВт? 

- Сегодня такой потребности в рамках нашего топливно-энергетического баланса по возобновляемым источникам энергии нет, у нас не будет такого объема потребления. Нельзя говорить и о дополнительном выводе тепловых электростанций, потому что у нас страна северная, и они производят не только электроэнергию, но и тепловую энергию. Если у нас появится 20 ГВт дополнительного потребления, обсуждать и меры поддержки ВИЭ будет намного проще. Но без роста потребления говорить о таком объеме новой генерации на основе ВИЭ нельзя.