Одной из ключевых проблем рынка управления пенсионными накоплениями в России является взаимодействие управляющих компаний и негосударственных пенсионных фондов. Однако, если до кризиса эти отношения переживали «конфетно-букетный период», когда УК и НПФ жили душа в душу и подсчитывали доходы, то после 2008 года и последовавшего за ним финансового кризиса наступило «похмелье». Абсолютное большинство управляющих компаний по итогам 2008 года показали отрицательную или нулевую доходность, а НПФ были вынуждены покрывать убытки за счёт резервов. И как раз в этот момент получилось, что крайними в этой ситуации стали негосударственные пенсионные фонды, с чем они, естественно, оказались не согласны. Началась череда судебных разбирательств, повлекшая за собой фундаментальный пересмотр принципов и правил взаимоотношений управляющих компаний и негосударственных пенсионных фондов.
Memento mori
С момента формирования пенсионной системы в её нынешнем виде в 2002 году появилось множество негосударственных фондов, а также много управляющих компаний, желавших получить в управление пенсионные деньги. Этот интерес подогревался стремительным выходом экономики России из кризиса, ростом цен на нефть и благоприятной ситуацией на мировых финансовых рынках. В определённый момент весь рынок управления активами в стране охватила эйфория и ощущение непрекращающегося праздника, так как фондовый рынок и цены на углеводороды росли вверх без существенных коррекций на протяжении очень долгого времени. Бонусы управляющих зашкаливали, сейлзы обещали своим клиентам индекс РТС на уровне 5000 к 2010 году, и клиенты несли деньги чемоданами.
Похожая ситуация царила и на рынке управления пенсионными деньгами. Пикантности ситуации добавлял тот факт, что большинство пенсионных фондов, созданных после 1998 года, ни разу не сталкивались с финансовыми кризисами и, соответственно, не имели опыта взаимодействия с управляющими в подобных кризисных ситуациях. Усугубляло ситуацию то обстоятельство, что действовавшее на тот момент законодательство, регламентировавшее инвестирование пенсионных активов, не давало однозначной трактовки мер ответственности управляющих компаний и фондов в случае получения отрицательной доходности от инвестирования пенсионных активов, хотя, в конечном счёте, основным ответственным оказывался фонд. Но всё-таки какие-то фонды подготовились к подобным ситуациям и прописали в инвестиционных декларациях гарантии минимальной доходности от инвестирования. Но, как показала практика правоприменения, это не было гарантией сохранности денег. В 2011 году один из негосударственных пенсионных фондов сумел отсудить у управляющей компании около 150 миллионов рублей убытков, полученных фондом во время кризиса, хотя в инвестиционной декларации и договоре минимально гарантированная доходность прописана не была. В том случае истец основывался на статьях гражданского кодекса, который устанавливает, что доверительный управляющий должен нести ответственность за причиненные убытки. Но, несмотря на то, что в случаях, когда минимально гарантированная доходность была прописана, фонды чаще выходили победителями в судебных процессах, фатальных утрат и банкротств не удалось избежать ни тем, ни другим.
Риск-менеджмент всему голова
Когда страсти улеглись, убытки были подсчитаны и возмещены, фонды и управляющие начали активную работу над ошибками. Со стороны фондов, которые в кризис почувствовали себя крайне незащищёнными, последовал массовый пересмотр договоров доверительного управления: были серьёзно ужесточены требования к раскрытию управляющими информации об объектах инвестирования средств, а также их собственном финансовом положении, в инвестиционных декларациях были тщательно отобраны и детализированы приемлемые инструменты вложения пенсионных активов, наконец, фонды потребовали более тесного взаимодействия и более качественной и своевременной отчётности от управляющих. Управляющие компании также не взирали на данную ситуацию отстранённо и делали собственные выводы. Во-первых, все управляющие осознали, что необходимость показывать минимально гарантированную доходность стала фактически обязательной. Этот факт входил в сильнейший диссонанс с традиционной политикой управляющих компаний, в частности, предпочитавших работать на рынке паевых инвестиционных фондов, основанной на допущении, что доходность инвестиций не всегда может быть гарантирована. Как всем известно, пайщикам ПИФов никакой минимально гарантированной доходности управляющие компании не гарантировали, и тем более не возмещали убытки от инвестирования их средств.
Во-вторых, управляющие компании серьёзно взялись за полноценное внедрение риск-менеджмента. Вообще до 2008 года такая сфера деятельности, как риск-менеджмент в индустрии управления активами, не была не то что общепринятой, но даже активно внедряемой. Риск-менеджмент считался привилегией больших богатых компаний и фондов, и отношение к нему было как к дорогостоящему излишеству. Понять игроков тогда можно было: рынок рос двухзначными цифрами ежегодно и останавливаться не собирался. С наступлением кризиса ситуация кардинально поменялась. Улучшение работы в данном направлении уже приносит свои плоды: неэффективные компании и фонды сворачивают свой бизнес, результаты управления активами фондов стали менее зависимы от волатильности финансовых рынков, сократился разрыв между показателями наиболее эффективных и наименее эффективных управляющих. Однако одним риск-менеджментом обойтись не удастся.
Езда с поднятым ручным тормозом
Какие бы блестящие результаты ни показывали сегодня управляющие в сфере управления активами пенсионных фондов, существует ряд серьёзных препятствий на пути развития этой отрасли российского финансового рынка. Вкратце: это слишком малая база фондирования отрасли, неадекватное в сравнении с зарубежными аналогами ограничение по перечню инструментов инвестирования, излишняя зарегулированность, бюрократизация финансового рынка и отсутствие государственной стратегии развития отрасли.
Очень остро стоит вопрос о фондировании негосударственных фондов. С одной стороны, по программе ОПС в НПФ работодатели перечисляют лишь 6% от заработка сотрудника, а в перспективе вообще только 2%. С другой стороны, эти страховые взносы платят далеко не все граждане России, а среди тех, кто всё же их платит, существует большая доля граждан, не платящих взносы в полном объёме. Речь идёт о тех, чей годовой доход превышает 463 000 рублей. Фактически, это все наиболее обеспеченные слои населения страны! Например, руководитель среднего звена в Москве с ежемесячной зарплатой в 155 000 рублей платит страховые взносы только с января по март, когда его накопленный доход достигает 465 000 рублей. Соответственно, с апреля по декабрь (9 месяцев) такой сотрудник страховые взносы ни в солидарную, ни в накопительную часть пенсии не вносит. А если бы такой льготы у него не было, сумма его страховых взносов за оставшиеся 9 месяцев составила бы 306 900 рублей! Получается парадоксальная ситуация, когда за снисходительность и благоволение государства к одним более богатым гражданам, вынуждены платить наименее обеспеченные граждане, к кому государство отнюдь не благосклонно.
Но даже если бы ситуация с фондированием радикально улучшилась, отечественные фонды, к сожалению, являясь некоммерческими организациями, не смогут эффективно и в полной мере воспользоваться всеми возможностями финансового рынка, которыми, например, пользуются их коллеги из зарубежных стран. Например, тем, кто каждый день ездит на работу по Ярославскому шоссе и Проспекту мира, будет интересно узнать, что основным владельцем самого крупного в Европе торгового центра «Золотой Вавилон» является один из крупнейших австрийских пенсионных фондов, а тем, кто живёт на западе Москвы, будет интересно узнать, что знаменитым торговым центром «Времена года» через собственный частный инвестиционный фонд владеет канадский пенсионный фонд, и такие примеры далеко не единичны. В этой связи хочется сказать, что российские пенсионные фонды могут инвестировать в недвижимость только свои пенсионные резервы, а не пенсионные накопления, инвестировать которые можно только в самые безрисковые и низкодоходные инструменты: государственные облигации и депозиты. Создавать свои инвестиционные фонды и управляющие компании для осуществления процесса инвестирования фонды не могут, так как являются некоммерческими организациями. К тому же, согласно отечественному законодательству, инвестиции в один конкретный инструмент не могут превышать 10% от общей величины портфеля.
Подводя итог, нужно отметить, что все существующие проблемы на пенсионном рынке тесно взаимосвязаны между собой и их решение по отдельности не даст положительного эффекта. Поэтому крайне важна взвешенная, долгосрочная и дальновидная стратегия государства, учитывающая интересы экономики, финансового рынка и граждан – будущих пенсионеров.
