Шторм на валютном рынке: страны ближнего зарубежья не остались в стороне

Ослабление рубля и недавнее резкое падение турецкой лиры сказались на всех валютах стран ближнего зарубежья. Помимо российского рубля, который с конца июля подешевел более чем на 6%, наиболее уязвимыми с точки зрения волатильности оказались валюты Казахстана, Белоруссии и Грузии. Азербайджанский манат и таджикский сомони также оказались под давлением, хотя их курсы по-прежнему привязаны к доллару. Вместе с тем благодаря внутренним факторам армянский драм и украинская гривна пострадали меньше других.

Наибольшую уязвимость демонстрирует грузинский лари. В связи с наличием у Грузии крупного дефицита счета текущих операций и тесных связей с Россией и Турцией грузинский лари в результате последних событий оказался под самым сильным давлением среди валют стран ближнего зарубежья. Впрочем, лари ослаб не очень сильно (на 5% с конца июля и курс практически не изменился с начала года): как обычно, поддержку ему оказал значительный приток средств от туризма в летний период. Между тем в сентябре — октябре туристический сезон подойдет к концу, и давление на лари может возобновиться.

Привязка к доллару носит неоднородный характер. По мере усиления волатильности на валютном рынке давление ощутили даже те валюты, курс которых по-прежнему привязан к доллару, — азербайджанский манат и таджикский сомони. Однако если манат особого беспокойства не вызывает, то сомони вполне может вновь пойти вниз. С учетом совокупности факторов (ослабления рубля в апреле и усиливающегося давления на валюты развивающихся рынков) Национальный банк Таджикистана, который старался сохранить привязку сомони к доллару, был вынужден ослабить национальную валюту на 6,4% с начала этого года. Россия остается крупнейшим источником денежных переводов в Таджикистан (на них приходится 30% национального ВВП), так что дальнейшее ослабление рубля, вероятно, продолжит давить на сомони, особенно в 4К18, когда динамика счета текущих операций, как правило, ухудшается.

Высокие цены на нефть оказывают поддержку азербайджанскому манату. Хотя Bloomberg сообщил о том, что некоторые банки Азербайджана ограничили продажу долларов населению, мы на данный момент не видим особой угрозы для привязки курса маната к доллару, т. к. цены на нефть остаются выше $70/барр. Мы полагаем, что при таких ценах профицит бюджета в текущем году составит 3% ВВП, а положительное сальдо счета текущих операций — 6% ВВП. Кроме того, по нашим оценкам, активы ГНФАР к концу года превысят $40 млрд.

Тенге зависит от рубля. Во время падения курса турецкой лиры худшую динамику среди валют СНГ показывал казахстанский тенге: он потерял более 3% стоимости против доллара. Однако это обусловлено не связями страны с Турцией, а зависимостью тенге от просевшего рубля. 9 августа объем торгов по тенге составил более $650 млн., т. е. почти в десять раз превысил среднесуточный объем и оказался самым большим с апреля, когда США объявили новые санкции в отношении России. 13 августа, когда курс USD/RUB преодолел отметку 68, Национальный банк Казахстана заявил, что в условиях геополитической напряженности (обеспокоенности относительно новых американских санкций против России) и волатильности на развивающихся рынках он будет пристально следить за тенге и в случае необходимости проводить интервенции, чтобы минимизировать краткосрочные колебания. Курс USD/KZT превысил отметку 362 (максимум с начала 2016 года), но сейчас стабилизировался вблизи 360.

Локальный спрос на иностранную валюту со стороны компаний был умеренным, хотя ситуация может измениться по мере приближения крайнего срока налоговых выплат (в конце августа). Заглядывая вперед, мы по-прежнему полагаем, что курс рубля останется главным фактором, определяющим динамику тенге. Несмотря на наблюдавшуюся в последнее время волатильность, значимый для рынка курс остается вблизи среднего уровня последних месяцев — примерно 5,40 тенге за рубль. В случае обострения ситуации с новыми американскими санкциями против России возрастут и риски ослабления тенге, особенно если усилится давление на нефтяные котировки, обусловленное торговым противостоянием между США и Китаем, говорится в обзоре Sberbank Investment Research.