Без регуляторных послаблений банковский сектор России может испытать стресс

По данным обзора банковского сектора ЦБ, в феврале (эта отчетность еще не отражает экономических и финансовых шоков, произошедших в марте) российские банки показали балансовую прибыль в размере 170 млрд руб., ниже, чем было в январе (223 млрд руб.), главным образом, за счет увеличение резервов на возможные потери по ссудам (+80 млрд руб.).

 За 2019 г. по банковскому сектору балансовая прибыль составила 2 трлн руб., при этом прирост прибыли (с 1,3 трлн руб. в 2018 г.) был обусловлен в значительной степени специфичными операциями, отраженными в статье «Чистые доходы (кроме процентных) от операций с размещенными и привлеченными средствами» (по ней в предшествующие годы фиксировался убыток, 391 млрд руб. в 2018 г., но в прошлом году появилась прибыль 586 млрд руб.). По-видимому, в этой статье отражаются эффекты от различного рода реклассификаций активов и переоценок в рамках сближения со стандартами МСФО (пока это не учитывается для расчета собственных средств). В то же время, несмотря на большой прирост розничного кредитования (+18,8%), в том числе высокомаржинального (+21%), чистый процентный доход сократился на 3,3% (или на 102 млрд руб.). Негативная динамика процентного дохода была с лихвой компенсирована приростом комиссионного дохода (+18%, или на 202 млрд руб.). Стоит отметить, что размер собственных средств банковского сектора в 2019 г. вырос на 712 млрд руб. (то есть почти в три раза меньше балансовой прибыли), это отражает невысокую способность сектора генерировать капитал (высокую прибыльность устойчиво демонстрируют лишь некоторые его представители).

Судя по динамике резервов на балансе и данным отчета о прибылях и убытках, в 2019 г. в банковском секторе произошло большое списание и/или продажа проблемных кредитов (коллекторским агентствам) —  на 0,7 трлн руб. При этом бухгалтерские корректировки /реклассификация кредитов в финансовые активы позволили снизить балансовые резервы еще на 0,7 трлн руб. Ссуды плохого качества (=сомнительные, проблемные, безнадежные ссуды, оцениваемые на индивидуальной основе) сократились с 8,6 до 8 трлн руб., что соответствует произведенным списаниям.

Тем не менее, размер сформированного резерва по этим ссудам в сумме с обеспечением по ним составляет лишь 5,3 трлн руб., а оставшаяся сумма плохих кредитов 2,8 трлн руб. остается непокрытой (лишь половина этой суммы приходится на банки, в отношении которых осуществляются меры по предупреждению банкротства). По нашим оценкам, запас собственных средств в банковском секторе над минимально допустимым уровнем (Н1.0 составляет 12,3% при минимуме 8% без учета надбавок) составляет 3,8 трлн руб., а за вычетом недорезервированных плохих кредитов (не на балансе санируемых банков) останется 2,4 трлн руб. С учетом невысокой способности сектора генерировать прибыль (см. выше), такой запас капитала (4% от кредитов и ценных бумаг на балансе) выглядит небольшим для защиты от рисков, уже реализовавшихся в марте (рыночный риск, повлекший переоценку портфелей ценных бумаг), и тех, которые еще могут реализоваться (кредитный риск, по косвенным признакам платежеспособность многих заемщиков уже ухудшилась как из-за валютного шока, так и коронавируса).

В марте, по самым скромным оценкам, долговые ценные бумаги обесценились в среднем на 5-8% (на балансе банков их на 6,9 трлн руб., без учета КОБР и валютных облигаций) а акции на 20% (455 млрд руб.) что, по нашим расчетам, влечет за собой убыток в размере 0,4-0,6 трлн руб. Конечно, из-за того, что существенная часть долговых бумаг находится в инвестиционном портфеле с удержанием до погашения, в марте будет отражена лишь часть по сути реализовавшегося убытка.

В то же время из-за того, что доля валютных активов в RWA составляла на начало года ~10-12% и это заметно ниже чистой открытой валютной позиции банков, составляющей 17,4% от собственных средств, обесценение рубля не является фактором давления на достаточность капитала (хотя отдельные банки могут быть ему подвержены). Таким образом, с 2014 г. к текущему моменту сектор почти перестал быть подвержен валютному риску, в том числе благодаря действиям регулятора.

Гораздо более значительной для сектора может стать реализация кредитного риска. По нашим оценкам, существующий запас прочности позволяет абсорбировать стоимость риска не выше 3,8% по всему кредитному портфелю. Основной риск приходится на потребительский сегмент (20,5% всех выданных кредитов), а также малый и средний бизнес (для выживания многим из них требуется, прежде всего, фискальная поддержка). При этом крупные компании с 2014 г. существенно сократили свою долговую нагрузку и не несут заметный кредитный риск.

По нашему мнению, без введения регуляторных послаблений в виде разрешения не создавать резервы по просрочке/реструктуризации, не проводить переоценку портфеля ценных бумаг, нарушать нормативы по достаточности капитала (по крайней мере, для некоторых банков, у которых не было запаса по капиталу даже до марта) банковский сектор испытает сильный дискомфорт от того, что даже небольшая часть реального сектора экономики не сможет своевременно исполнить свои долговые обязательства (это как минимум приведет к снижению процентных и комиссионных платежей). В этой связи стоит отметить, что введение различного рода послаблений как регуляторных, так и монетарных в текущих условиях является общим и логичным ответом регуляторов разных стран на реализующиеся последствия от распространения коронавируса.