Минфин в июле продал $3,2 млрд и 0,22 млрд фунтов за 200 млрд руб

Такое сообщение появилось в ежемесячном отчете Минфина о состоянии Резервного фонда и ФНБ. В результате  на 1 августа 2015 г. валютный эквивалент резервов снизился с 76,8 млрд долл. до 72,9 млрд долл., а их рублевый эквивалент в этот же период вырос на 36,5 млрд руб. до 4,3 трлн руб. исключительно благодаря положительной курсовой переоценке из-за обесценения рубля.

Ввиду того, что нетто-заимствования на локальном рынке в этом году не покрывают дефицит федерального бюджета, основную часть этого дефицита, несмотря на снижение его величины в сравнении с изначальным планом (~1,8 трлн руб., по нашей оценке, против 2,7 трлн руб. в законе о бюджете), придется закрывать средствами Резервного фонда. Поскольку в этом году из-за более быстрого и равномерного расходования госсредств по году дефицит федерального бюджета начал расти довольно рано, а размещение госбумаг его не покрывает, то потребность в средствах из Резервного фонда, судя по всему, возникла уже сейчас.

Напомним, что в соответствии с действующим законодательством Минфин может реализовывать часть валюты из Резервного фонда в случае: 1) возмещения выпадающих ненефтегазовых доходов, 2) для "финансирования дефицита федерального бюджета", и именно последнее является причиной конвертации валюты Минфином сейчас.

Скорее всего, операции Минфина по продаже валюты из Резервного фонда прошли по внутренней схеме, то есть когда Минфин приобретает валюту напрямую в ЦБ, минуя валютный рынок (данные о конвертации на открытом рынке публиковались бы ЦБ и Минфином, чего не произошло). В этом случае все расчеты проходят через ЦБ и не затрагивают объем валюты на открытом рынке, тогда как в обмен Минфин получает рублевые средства (в этом случае в эквиваленте 200 млрд руб.). Эти рублевые средства покрывают расходы, а значит поступают в банковский сектор и, по сути, означают чистое вливание рублевой ликвидности.

Если данная валюта была реализована по такой схеме, то есть в ЦБ, а не через открытый рынок, и ЦБ не продавал валюту для Минфина (а, как известно, ЦБ в этот период, напротив, ее покупал для пополнения международных резервов), то это должно было нейтрально сказаться на уровне рыночной валютной ликвидности. Между тем, потенциально эти операции должны были бы расширить рублевую ликвидность, но их эффект, скорее, проявился на уровне рублевых ставок МБК, чем на курсе рубля. Ввиду подобных вливаний ликвидности неслучайно в июле мы наблюдали небольшой период необычного резкого снижения коротких ставок МБК, когда они опустились ниже ключевой ставки ЦБ. Однако итоговый эффект на рублевую ликвидность и курс рубля, видимо, был близким к нейтральному, поскольку ЦБ своевременно стерилизовал излишек рублей через сокращение лимитов по своим инструментам рублевого рефинансирования (прежде всего, недельное РЕПО). 

Из новых данных становится понятно, что Минфин выбрал схему внутренней конвертации средств Резервного фонда для финансирования дефицита, и новые конвертации еще впереди (пока только 200 млрд руб. из потенциально отведенных на это 3 трлн руб. в бюджетном плане и оцениваемой нами потребности в ~1,8 трлн руб.). Нужно учитывать, что этот фактор способен оказать существенное дополнительное давление на рубль, и его масштаб будет зависеть от синхронности ЦБ в изъятии подобных излишков рублевых средств.