Ритейл активно восстанавливается после коронакризиса

Судя по данным Росстата, восстановление потребления идет намного лучше ожиданий, звучавших в начале коронакризиса. Падение оборота розницы в июне уже составляет менее 10% г./г. (-7,7% г./г.). Говоря о динамике м./м. с исключением сезонности, можно отметить, что потребительские расходы после апрельского обвала значительно восстановили свои потери: так, в непродовольственном секторе после падения на 39% м./м. рост за последовавшие два месяца уже составил +33,8% (таким образом, просадка за апрель-июнь составила в этом сегменте всего 5%, а с начала года – и вовсе лишь 2,5%). Если подобные тенденция окажутся устойчивыми, можно ожидать, что по итогам года (при прочих равных) непродовольственный сегмент может даже вырасти в реальном выражении (что в целом было бы немыслимым допущением еще пару месяцев назад).

В продуктовом ритейле восстановление идет медленнее — за май-июнь он отыграл лишь половину апрельского провала. Однако рост в июне значительно ускорился (+5,8% м./м.), и не исключено, что он сохранится на высоких уровнях и в последующие месяцы. Пока что с начала года продуктовый ритейл просел на 3,7% и при сохранении даже небольших положительных темпов м./м. вскоре сможет выйти в плюс в терминах г./г.

Однако в выпущенных данных есть и серьезный негатив: сектор услуг пока остается в «анабиозе». После обвала почти на 40% в апреле восстановление сейчас практически не происходит, от чего годовые темпы в июне продолжают оставаться удручающими (-34,5% г./г.). Это существенно портит статистику по потреблению в целом: при положительных темпах оборота розницы в ближайшие месяцы совокупные потребительские расходы рискуют остаться «в красной зоне».

Отметим, что потери, которые понес потребительский сегмент во многом связаны с обязательными ограничениями по самоизоляции (и на услугах это отразилось в первую очередь), тогда как доходы большой части населения (в первую очередь, зарплаты), судя по всему, пострадали не так существенно. С этой точки зрения, текущий кризис сильно отличается от ситуации 2015 г.: тогда удар пришелся в большей степени на широкие массы людей, реальные зарплаты которых массово падали как за счет сокращений работодателями номинальных зарплат (ради сохранения занятости), так и за счет значительного всплеска инфляции из-за девальвации рубля. При этом тогда реальные доходы не почувствовали такого сильного удара.

В текущей ситуации пока ситуация развивается иначе: сильного всплеска безработица не фиксируется (ее уровень близок к 6%), а зарплаты (особенно в «белом» сегменте), судя по статистике, просели незначительно (-1% в реальном выражении в апреле, и уже вернулись к реальному росту). При этом от коронакризиса значительно пострадал сектор предпринимателей (преимущественно малый и средний бизнес), а девальвация (которая могла бы вытянуть доходы крупных экспортеров) оказалась краткосрочной. Кстати, в т.ч. по этой причине не случилось всплеска инфляции. В итоге мы сейчас наблюдаем такое различие в динамике реальных зарплат (-0,5% г./г. за 2 кв.) и доходов (-8% г./г. за 2 кв.).

Однако для роста потребительских расходов, очевидно, зарплаты важнее предпринимательских доходов (падение последних, скорее, более негативно для инвестиций, чем для потребления). По этой причине, при прочих равных, мы видим возможности для восстановления розничного товарооборота.