МОСКВА, 16 окт — Dow Jones. Китайский юань демонстрировал поразительную стойкость в последние несколько лет, как будто власти им манипулировали. Однако США отказались от обвинений Пекина в валютных манипуляциях ранее в этом году, и нет никаких доказательств противного. По крайней мере очевидных.
С начала 2017 года юань торговался в пределах узкого диапазона против торгово-взвешенной корзины валют, известной как индекс CFETS. Колебания курса юаня в ту или иную сторону не превышали 4%. Стабильность китайской валюты стала особенно наглядной в контексте пандемии. Несмотря на все проблемы, возникающие в экономике с начала 2020 года, индекс CFETS едва ли можно было назвать волатильным, и разница между его максимальным и минимальным значением не превышала 5%.
И Ган, управляющий Народного банка Китая, сказал, что это неслучайно, так как "успешная экономика обязана сохранять стабильность собственной валюты". Целью политики Народного банка Китая является "базовая стабильность валютного курса".
Однако такое не происходит естественным путем. Власти Китая вновь оказывают давление на юань, чтобы увеличить прибыли китайских компаний за счет компаний других стран мира и потребителей в Китае. Последняя интервенция Народного банка Китая на валютном рынке не очевидна, так как центральный банк перестал открыто покупать иностранную валюту в 2014 году.
Вместо этого понижательное давление на юань оказывается через принадлежащие государству коммерческие банки. Заметить это можно, сравнив ежемесячные изменения портфеля иностранных активов, находящихся в держании центрального банка Китая, и ежемесячную позицию коммерческих банков Китая по иностранным резервам. Народный банк Китая сократил официальные валютные резервы на 1 трлн долларов после достижения пика в 2014 году, но по большей части это объясняется простым перемещением активов из одной части контролируемой государством финансовой системы в другую. Иностранные активы на сумму почти 1 трлн долларов теперь находятся в держании "других депозитных учреждениях", тогда как валютные резервы Народного банка Китая составляют около 250 млрд долларов. Чистая позиция китайских банков с апреля выросла примерно на 95 млрд долларов.
Как и следовало ожидать, Народный банк Китая заменил собственные валютные резервы деноминированными в юанях займами, предоставленными коммерческим банкам Китая. Рост этого кредитования не полностью соответствует росту портфеля иностранных активов этих банков или же значительному сокращению их валютных резервов с 2014 года, но не следует отказываться от мысли, что центральный банк способствовал финансированию иностранных капиталовложений Китая.
Проблема в том, что валютные курсы должны колебаться в зависимости от экономических условий, так как инвесторы покупают и продают активы в погоне за прибылью с коррекцией на риск. Стабильные валютные курсы были бы целесообразны лишь в мире, где изменения производительности, инфляции и расходов идентичны и синхронны во всех странах.
Китай, Европа и США пережили похожие периоды спада в условиях пандемии, но темпы их восстановления сильно отличаются. Экономика Китая восстановилась быстрее двух других, и, хотя удобно объяснять это успехами властей на ниве борьбы с коронавирусом, это не главная причина. Потребительские расходы в Китае восстанавливались намного медленнее, чем в США или Европе, так как власти Китая не были склонны оказывать прямую финансовую поддержку домохозяйствам. Поэтому возобновление активности в Китае было обеспечено ростом экспорта в развитые страны, тогда как импорт в Китай остается сдержанным на фоне низких цен на сырье и прекращения международных перевозок.
Благоприятные изменения в условиях торговли, относительные успехи в сдерживании распространения коронавируса, а также высокий уровень реальных процентных ставок в Китае должны были способствовать росту юаня, так как покупки китайских активов иностранными инвесторами превышали покупки иностранных активов китайскими инвесторами. Потребители в Китае должны были почувствовать позитивные эффекты роста покупательной способности и увеличения импорта.
Однако этого не произошло. Согласно оценке Робина Брукса, главного экономиста Института международных финансов, юань недооценен примерно на 10%. Иностранный спрос на облигации и акции Китая достиг рекордного максимума, но он более чем полностью нивелирован оттоком капиталов из Китая, который сдерживает юань и сохраняет положительное сальдо внешней торговли.
Самый большой объем в этом оттоке приходится на "чистые ошибки и пропуски", необъяснимые пробелы в данных, за которыми, вероятно, стоит перемещение капитала физических лиц за границу. На "чистые ошибки и пропуски" приходится около 200 млрд долларов в год с 2015 года, причем показатели за апрель-июнь 2020 года свидетельствуют о необъясненном оттоке капитала в размере 76 млрд долларов.
Государственные банки Китая в последнее время увеличивают объемы кредитования иностранных клиентов, приобретения иностранных облигаций и прямые депозиты в иностранной валюте. Объем этих операций во 2-м квартале составил 66 млрд долларов, достигнув самого высокого уровня с 2016 года. Этого более чем достаточно для нивелирования иностранного спроса на китайские активы с фиксированным доходом и прямых иностранных капиталовложений в компании Китая.
"Что-то сильно изменилось в платежном балансе Китая во 2-м квартале 2020 года", — отмечает Брэд Сетсер из Совета по международным отношениям. "Сложно будет скрыть" масштабы интервенции правительства Китая на валютные рынки в следующие несколько кварталов, полагает он, так как объем заграничных инвестиций должен компенсировать положительное сальдо внешней торговли Китая, а иностранный спроса на облигации и акции Китая может с легкостью составить половину триллиона долларов.
Поэтому вопрос о том, является ли Китай валютным манипулятором, будет оставаться спорным вне зависимости от того, кто выиграет выборы в США.
— Автор Matthew C. Klein, matthew.klein@barrons.com; перевод ПРАЙМ, +7 (495) 645-37-00, dowjonesteam@1prime.biz
Dow Jones Newswires, ПРАЙМ
