МОСКВА, 27 ноя – ПРАЙМ, Татьяна Киселева, Елизавета Ворновицкая. Споры по закону, направленному на развитие российской нефтегазохимии, в 2020 году, наконец, завершились. Однако "Сибур", крупнейший представитель отрасли, видит пространство для дальнейших действий. О комплексной поддержке государства, экспортном потенциале полимеров, "зеленых" планах и сроках выхода на 100%-ную загрузку своего ключевого на данный момент проекта "Запсибнефтехим" в интервью агентству Прайм рассказал управляющий директор, глава дирекции базовых полимеров "Сибура" Павел Ляхович.
- Павел Николаевич, вы недавно заняли новую должность в правлении "Сибура" — возглавили дирекцию базовых полимеров. Какие первоочередные задачи ставите для себя?
— Цели перед всей компанией стоят единые, и передо мной в том числе. Это устойчивая работа, развитие, взаимодействие с покупателями, поставщиками и всеми, кто находится рядом. То есть создание вокруг себя правильного экономического ландшафта.
Просто производить и продавать миллионы тонн полимеров, как мы это уже делаем, конечно, интересно. Но на мой вкус, нам нужно выстраивать качественные взаимоотношения с партнерами уже на новых объемах, с учетом мощности "Запсибнефтехима" и, в перспективе, Амурского ГХК.
- Один из этих крупных проектов, "Запсибнефтехим", уже запущен. Есть ли у вас уже точный ориентир, когда будет достигнут показатель 100%-ной загрузки проекта?
— Наша цель – максимально быстро выйти на близкие к 100% показатели загрузки. При этом по прошествии времени всегда будет возникать вопрос: "А вот такое-то количество абсолютных тонн — это 100%-ная загрузка или нет? Почему она отличается от предыдущего года, когда вы тоже говорили про 100%?". Это особенность марочного ассортимента. Но если не вдаваться в нюансы полимерного производства, то мы планируем в самое ближайшее время все-таки на полную мощность выйти. В 2020 году в среднем по итогам девяти месяцев достигли 72% загрузки, а в отдельно взятом сентябре — 94%.
Много это или мало? Если сравнивать с западными или китайскими бенчмарками, там скорость выхода на режим меньше, чем у нас. В среднем, по оценке аналитического агентства Nexant, предприятия отрасли за первый год работы выходят на 50-80% загрузки – эту планку мы уже превысили. Затем на уровень 60-90% и только потом достигают 90-100%. То есть уже на третий год работы.
- Какая в среднем по году будет загрузка "Запсибнефтехима" и, соответственно, объем производства полиэтилена и полипропилена в 2020 году?
— Скажу лишь, что с начала 2020 года по сентябрь мы выпустили около 1 миллиона 180 тысяч тонн. Дальше вы уже, перемножая процент загрузки и оставшиеся месяцы, можете примерно сами все сосчитать.
- Из ваших слов следует, что выход на 100%-ную загрузку во многом связан с диверсификацией марок. Такая же история будет с Амурским ГХК?
— Выход на 100% загрузку не связан с диверсификацией марок. При разном марочном ассортименте, учитывая разную производительность марок и переходы, в разные периоды времени мы увидим разные абсолютные тонны производства. Ну а про скорость набора мощности я уже сказал. Мы можем опираться только на свой собственный опыт и на бенчмарки. Последние говорят о том, что мы идем по верхней границе, даже с опережением. Потому что для таких производств выходить на проектную мощность от года до трех — это нормально.
- Запуск "Запсибнефтехима" существенно сократил продажи «Сибуром» СУГов (сжиженных углеводородных газов – ред.). Вы планируете восстанавливать объем их реализации?
— Я работаю в компании больше девяти лет. За это время "Сибур" реализовал несколько нефтехимических проектов, и все они направлены на уход от продаж сырьевых товаров. "Запсибнефтехим" в том числе для этого и построен: не чтобы СУГов меньше стало на рынке, а чтобы добавленную стоимость получить из них, перерабатывая их в продукты следующего передела. Проще говоря, мы не планируем разгружать "Запсиб", чтобы выдерживать свою долю на рынке СУГов. Цель другая.
- Какой в 2020 году будет доля экспорта продукции с "Запсибнефтехима"? Кто стал основным покупателем?
— Обычно стартовый год работы не показатель того, как будет дальше. Потому что сначала производства, как правило, запускаются на простых марках. Уже потом постепенно накладывается более сложный ассортимент, происходит научение персонала, омологация продуктов (улучшение технических характеристик объекта с целью соответствия его определенным стандартам – ред.). Поэтому на стабильном режиме с понятным марочным ассортиментом мы будем работать в других географических и марочных пропорциях, нежели сейчас.
Если говорить про 2020 год, "Сибур" за девять месяцев примерно 75% полимеров направил на экспорт. Большая часть продукции ушла в Китай, около 55-60% нашего выпуска, остальное — это СНГ и Западная Европа с небольшими ручейками в другие географии. Для чего? – Чтобы из этих ручейков, пусть даже в не самых близких и целевых регионах, мы смогли при необходимости сделать речки.
Очень наглядно как раз это продемонстрировал 2020 год. Ты говоришь, что у тебя целевой рынок Европа – раз, и она вся закрылась с марта-апреля. И если бы у нас не было омологированных продуктов в других географиях – в том же Китае, который, как раз наоборот, открылся с марта – то, не исключено, что мы испытывали бы трудности с реализацией.
- Получается, сейчас сложно предположить, какой дальше будет доля экспорта с проекта?
— Запуская "Запсибнефтехим", мы, естественно, идем в импортозамещение. Как это ни парадоксально, но достаточно большое количество полимеров в страну ввозилось. Мы львиную долю этого импорта вместе с пуском проекта и освоением всех марок закроем. Таким образом, значительная часть продукции останется на российском рынке.
А дальше другая история, она связана со средне- и долгосрочным развитием наших клиентов, о чем я говорил ранее. Одна из наших задач: сделать так, чтобы ключевой для нас рынок потребления полимеров — российский и стран бывшего СССР — рос. Мы точно в эту сторону, что называется, гребем, реализуем различные программы. Но это все время.
Вы не хуже меня знаете, что практически по всем полимерам на душу населения Россия далеко от лучших европейских или американских аналогов, еще расти и расти. Будем помогать развивать производства нашей продукции, создавать условия для этого, а вместе с тем начнет меняться и наше присутствие в РФ, и доля продукции, которая будет уезжать на экспорт. Но если вы меня спросите, через какое время внутрироссийское потребление полимеров вырастет на 10%, 20%, 30%, я не отвечу.
- На какую долю экспорта вы ориентируетесь в рамках Амурского ГХК?
— Благодаря запуску предыдущих проектов — вместе с "Запсибнефтехимом" это в общей сложности несколько миллионов тонн продукции – мы практически везде перешли от импортозамещения к наращиванию несырьевого экспортного потенциала. И Амурский ГХК ориентирован именно на решение этой задачи. Чему благоволит буквально все, в том числе местоположение будущего производства. Территория региона большая, населения не так много, мощность строящегося комплекса сейчас для него избыточна. А доставлять продукцию из Амурской области в центрально-европейскую часть России – неэффективно, есть другие источники.
Поэтому основной рынок сбыта для проекта — это Юго-Восточная Азия, прежде всего, Китай, который растет серьезными темпами. Там 6% в год рост потребления полимеров, а это же буквально через реку переправить. И в перспективе этот рынок будет сохранять зависимость от внешних поставок. В этом контексте АГКХ превращается в такую машину, работающую на экспорт.
- То есть доля экспорта будет где-то около 80%?
— Вы знаете, было бы неправильно сейчас давать точные прогнозы. Программу премаркетинга мы только начали формировать. Точно можно сказать только, что процент будет выше, чем на "Запсибнефтехиме", продукция которого в силу географии в большей степени ориентирована на российский рынок.
- Выстраивая ваше сотрудничество с покупателями, какие контрактные отношения для вас приоритетны? Увел ли волатильный 2020 год их больше в сторону спота?
— Под каждый продукт в нефтегазохимии должна быть своя стратегия продаж. Допустим, ПЭТФ (полиэтилентерефталат – ред.): он практически на 100% по контрактам продается. Они могут быть разной длины, но все с обязательствами по выборке, поставке и формулами цены. А, например, для ПСВ — тоже полимер, вспенивающийся полистирол – продажи по контрактам составляют около 30%, все остальное — спот. Так рынок сформирован.
Если в целом говорить о долгосрочных или спотовых продажах, мы всегда заинтересованы в протяженных форматах. Но основной мотив здесь заключается именно в развитии сути отношений, не их юридического оформления. Если для этого нужен длинный контракт — пожалуйста. Если ты веришь нам, но одновременно хочешь работать, допустим, с Нижнекамском или с Казаньоргсинтезом, и поэтому не хочешь подписывать длинный контракт, то, пожалуйста, тоже.
Я верю, правда, в то, что, подписывая длинный контракт с определенными обязательствами с двух сторон, ты себя во многом обезопасишь и позволишь себе об этом уже не думать, а концентрироваться на развитии. Но мы никого к этому не принуждаем, выбор в любом случае остается за клиентом.
- Получается, для вас это непринципиальный момент? Вы реализуете такие крупные инвестиционные проекты, как тот же Амурский ГХК, разве не хочется законтрактовать продукцию, чтобы быть уверенным в спросе?
— Захеджировать? Да, это идеальная ситуация, в теории. В целом, наверное, можно продать в зависимости от объема планируемого выпуска всю или большую часть продукции. Но, как правило, это будет какой-то трейдер, посредник. И он с тебя за это спокойствие возьмет соответствующую комиссию.
Мы же в данном случае сами являемся тем крупным трейдером, который хорошо знает рынки. Понимаем, где-то "окно возможностей", как мы в него поместимся. А что будет если?.. На этот счет у нас есть план "B". А если?.. Есть план "С". Заходя в такие инвестиции, конечно же, мы понимаем, куда мы будем реализовывать продукцию и чувствуем себя уверенно.
- Как продвигается вопрос финансирования строительства Амурского ГХК. Буквально недавно председатель совета директоров итальянского "Банка Интеза" Антонио Фаллико заявил о переговорах с "Сибуром" по данному проекту. С кем еще ведутся обсуждения? Есть ли среди вариантов финансирования ФНБ?
— Очевидно, что такого рода проекты реализуются с привлечением средств извне, какие-то переговоры, конечно же, должны быть. Кто-то, как видите, сам вам рассказывает. Но я здесь, наверное, поддержу поговорку, что деньги любят тишину. Уверен только, что желающих будет достаточное количество. А что касается ФНБ, могу сказать — нет, мы не обращались к правительству.
- Но изучаете такую идею?
— Если будут предложения от регуляторов, мы конечно их рассмотрим. Но здесь на чем хотелось бы акцентировать внимание… Многие же воспринимают как: "ФНБ! То есть деньги будущих и нынешних пенсионеров отдали куда-то, не пойми куда, каким-то олигархам…". А ведь это же кредит, возвратные средства под серьезные ставки. Это взаимовыгодное сотрудничество.
Например, государство размещает деньги ФНБ на проекте "Запсибнефтехим" и зарабатывает на этом больше, чем заработало бы, допустим, размещая те же деньги в каких-нибудь долговых обязательствах США. К настоящему моменту только процентов по тому займу было выплачено более 210 миллионов долларов.
Поэтому здесь, прежде всего, государство должно определиться с готовностью развивать на средства ФНБ проекты и с тем, какие именно. Но, мне кажется, что опыт работы с нами может быть всеми признан успешным. Деньги используются целевым образом, проценты по ним платятся, создаются рабочие места и связанные с этим производством другие производства. Разве не в этом суть ФНБ?
- Поддержка государства одновременно выражается и в создании благоприятного законодательства, как, например, введенный в этом году обратный акциз (ОА) на этан и СУГ. С вашей точки зрения, нет ли здесь обратной стороны, которая создаст избыточные мощности и конкуренцию на рынке?
— Я к введению обратного акциза на газы отношусь, прежде всего, в логике восстановления справедливости, когда переработчики СУГов и нафты должны находиться в равных условиях. Одна из задач государства в этом и заключается – в создании недискриминирующих, равных условий для развития бизнеса.
Естественно, где есть такого рода условия, появляются новые производства. Но ведь этим тоже еще нужно суметь воспользоваться. Нужно уметь быстро и качественно строить, выбирать правильную нишу. Мы чувствуем себя уверенно. Даже если сравнивать с мировыми конкурентами, мы находимся на кривой себестоимости левее многих. И как бы это банально ни звучало, конкуренция может быть даже и двигателем прогресса.
- Что еще, на ваш взгляд, нужно делать государству для поддержки отрасли?
— Я бы эту поддержку видел в развитии, прежде всего, перерабатывающих отраслей. Это уже даже не столько нефтегазохимия, сколько ее потребители. И речь не о "вертолетных деньгах", а именно о развитии – помощи и стимулировании импортозамещения, создании условий, чтобы эти, как правило, более мелкие предприятия не боялись и шли вперед. Если бы государство настроило программы долгосрочного видения вместе с целыми отраслями, то это была бы идеальная история поддержки нефтехимии.
Примеров таких очень много, когда по сути создавались целые отрасли. Вот, пожалуйста, нитрильные медицинские смотровые перчатки (показывает на руках – ред.). В стране нет производителей таких перчаток вообще, 3,5 миллиарда пар потребление – и все ввозятся. Мы разработали технологию производства сырья для того, чтобы теперь можно было эти перчатки выпускать. В этом году в Красноярске начнем производство специального латекса для них, уже провели тестирование продукта с клиентами, постепенно выходим на мощность.
- Если говорить непосредственно о производственном процессе "Сибура", здесь есть необходимость в импортозамещении и локализации?
— Как и все, мы термин "импортозамещение" в 2014-2015 годах стали воспринимать как необходимость в целях безопасности. Но практика показала, что российская промышленность, к сожалению, не во всех сегментах готова быть полноценным импортозаместителем. Хотя где-то нам удалось с партнерами преуспеть — появляются если не полностью новые производства, то целые подразделения.
Одновременно мы поняли, что такую работу правильно выстраивать на постоянной основе не только в России. Среди наших поставщиков появилось много новых из других географий, где мы также находим наилучшие возможности для наших производств: из Китая, из Кореи. И говорим не только про импортозамещение, но и про технологическую безопасность. А применительно к российским поставщикам все равно задачу не снимаем, стараемся заранее говорить о наших проектах на самых ранних стадиях. И рост российского в нашем потреблении увеличивается.
- Каков сейчас объем российского оборудования в вашем производстве?
— Для примера можно сравнить "ЗапСибНефтехим" и Амурский ГХК, общезаводское хозяйство, потому что в основных установках все-таки российского меньше. Если в тобольском проекте доля российского, локализованного контента была что-то около 70% в ОЗХ, то на АГХК у нас этот показатель будет уже больше 80%.
Есть целый ряд номенклатур, который на 100% будет российским: строительные материалы, металлоконструкции. Процесс движется, но, несмотря на то, что мы очень крупное предприятие не только по российским уже меркам, нашего заказа, как правило, мало для того, чтобы создать современное производство по выпуску какой-то номенклатуры. Отчасти поэтому импортозамещение дается с таким трудом, не как виделось изначально.
- Вы и сами занимаетесь исследованиями и разработками (R&D). Есть ли разработки, которые вы готовы экспортировать?
— Вы знаете, что по нашей лицензии и с нашим же участием построено предприятие в Индии. Оно успешно работает, и это наша интеллектуальная собственность. Крупнейшая индийская компания, одна из крупнейших в мире, Reliance, в свое время купила эту лицензию.
- Это бутилкаучук?
— Да. А надстройка на это производство — галобутилкаучук – это не наша интеллектуальная собственность, другой российской компании. Мы рассчитываем, что она в начале следующего года будет запущена. Еще пример: вы знаете, мы ведем переговоры с компанией Sinopec по строительству завода для производства нитрильного каучука по нашей лицензии в Шанхае.
Так что есть истории воплощения нашей интеллектуальной собственности как внутри "Сибура", так и за пределами России. И я лично вот очень горжусь тем, что принимал участие в проекте по пуску бутилкаучука, потому что, знаете… Это такое явное свидетельство, что Россия может быть экспортером не только водки, балета и Калашникова, но и интеллектуальной собственности.
- Какой ежегодный объем финансирования направляется в R&D? Много ли инвестируется в проекты, связанные с переработкой полимерных отходов?
— Целевая функция R&D для бизнеса – это всегда деньги. Поэтому мы в меньшей степени занимаемся наукой "в вакууме" и стараемся фокусироваться на разработках, которые имеют для компании прикладное значение. Например, недавно в Томске мы разработали цифровую модель реакции полимеризации этилена. Что там происходит при давлении в два раза большем, чем на дне Марианской впадины — долгое время было предметом лишь теоретических изысканий. А мы прогнали полторы сотни сценариев, оптимизировали технический процесс и получили экономию затрат в масштабах предприятия – до 60 миллионов рублей в год. Теперь планируем этот подход тиражировать и на других производствах. И вдвойне приятно осознавать, что эта технология пока, мягко говоря, не масс-маркет – в масштабах мира аналоги есть у некоторых крупных игроков, но таких можно по пальцам пересчитать.
И это лишь один пример, реальный же круг интересов компании в части R&D гораздо шире. В прошлом году, например, в отдельное направление были выделены проекты, направленные на переработку полимерных отходов и вовлечение возобновляемых источников сырья. На них было выделено около 4-5% от общего объема инвестиций в R&D в 2019 году, который составил около 1 миллиарда рублей. В этом году на собственные разработки еще больше — около 1,5 миллиарда.
- "Сибур" в этом году принял участие в экочеллендже, где пообещал до 2025 года увеличить объем "зеленой" электроэнергии в энергобалансе компании в 5 раз. Сейчас вы уже используете ВИЭ?
— Да, мы используем, но пока не в самом большом объеме. У нас есть стратегия устойчивого развития до 2025 года. Движение в сторону увеличения доли ВИЭ в общем объеме энергопотребления компании – одна из ее целей.
Пока у нас есть собственная солнечная генерация в корпоративном центре отдыха в Анапе, также мы ведем прямые закупки "зеленой" электроэнергии. Кроме того, рассматриваем проект использования солнечной энергии в Башкирии, а в перспективе, не исключаем такой возможности и на АГХК. Стратегия в области устойчивого развития предполагает, что к 2025 году ежегодный объем потребления "зеленой" электроэнергии должен составить около 2 тысяч МВт.ч.
- В целом, как вы считаете, каковы перспективы нефтегазохимии как отрасли на фоне усиливающейся "зеленой" полемики и разговоров об отказе от ископаемых видов топлива?
— Отказаться от нефти и газа в виде топлива в ближайшее время невозможно. Это равносильно выстрелу в ногу. Но ограничения, конечно же, будут. И та же низкая цена на нефть и газ будет препятствовать развитию разведки и добычи. А как отреагируют существующие нефтяники? Многие из них декларируют, что идут в химию, в альтернативу топливного сегмента.
Я думаю, этот тренд будет набирать обороты. И если вы спросите, как мы себя в связи с этим чувствуем, отвечу: нормально. Потому что наши проекты, повторю, находятся в очень левой части на кривой себестоимости. Конечно, спокойными мы быть не можем, это всегда конкуренция, но чувствуем мы себя уверенно.
- А экологический аспект?
— Если говорить об экологии, то это действительно тренд уже не просто верхнего уровня — поговорили и разошлись. Вводятся определенные ограничения, как на законодательном уровне, так и на уровне компаний. И если какой-нибудь производитель шипучки говорит: "Все, ребята, у меня в 2025 году 25% вторичного контента должно быть в упаковке", — мы воспринимаем, что так оно и будет.
И мы движемся в эту сторону. Прямо сейчас у нас реализуется проект в Благовещенске. Он позволит нам через некоторое время добавлять вторичный пластик в первичный и выпускать на рынок комплексное решение, "зеленую гранулу", удовлетворяющее требованиям наших покупателей.
- В заключение нельзя не спросить вас о влиянии пандемии COVID-19 на рынок нефтехимии. Можно ли говорить, что она кардинально его изменила?
— Есть определенные вещи, которые сложно не заметить. Очевидна ситуативная история с ростом спроса на индивидуальную упаковку, что дополнительно стимулирует этот сегмент. А вот насколько этот тренд устойчивый, зависеть будет, в том числе, от такого тренда, как рециклинг, экономика замкнутого цикла.
Да, с одной стороны, безопасность и дешевизна, но с другой — на что в последние годы обращает внимание общество, так называемый мусор. По сути, это ценное сырье, которое может быть второй раз переработано. И вот как эти два тренда будут соседствовать, к чему приведут? Мы вряд ли к каким-то математическим выводам сейчас придем. Но их точно нужно учитывать.
