МОСКВА, 25 дек — ПРАЙМ, Анастасия Сапрыкина. Коронавирус в текущем году проверял российские банки на прочность: чтобы те смогли пройти непростой тест, ЦБ предоставил кредитным организациям целый ряд послаблений. Не осталось в стороне и Агентство по страхованию вкладов, совет директоров которого позволил банкам сэкономить на взносах в фонд страхования вкладов. О том, сколько кредитные организации смогут сэкономить на данном послаблении, каких рекордов смогла достичь госкорпорация в уходящем году, стали ли россияне чаще сберегать, а также о сложных "клиентах" и изменениях в систему страхования вкладов рассказал в интервью агентству "Прайм" глава АСВ Юрий Исаев.
- Каковы итоги работы ликвидационного блока в 2020 году?
— В этом году мы достигли рекордного результата по удовлетворению требований кредиторов — средний процент удовлетворения требований кредиторов составил 48,1%. Требования кредиторов первой очереди удовлетворены на 68,1%, второй очереди — на 36,7%, третьей очереди — на 32,7%. Это статистика по банкам, где ликвидация уже завершена.
С начала года мы перечислили 68,6 миллиарда рублей на расчеты с 174 тысячами кредиторов в 267 ликвидируемых банках, и еще где-то 5 миллиардов мы должны до конца года перевести.
После того, как у банка отзывают лицензию, его заемщики в более, чем половине случаев, считают, что могут не возвращать кредит. В конечном счете мы до них все равно добираемся, но уже к первоначальной сумме долга набегают еще штрафы и пени. И здесь у нас два варианта — добиваться возврата всей суммы через суд или же договориться о погашении долга. В этом году в силу объективной ситуации мы стали более гибкими — у нас увеличилось количество урегулирований с заемщиками обязательств, в том числе в рамках мировых соглашений. Больше двух миллиардов рублей по мировым соглашениям уже погашено, а всего их подписано более чем на 6 миллиардов рублей. Это хорошая новость, прежде всего, для кредиторов.
К текущему моменту мы управляем ликвидационными процедурами в 354 кредитных организациях, 28 НПФ и 34 страховых компаниях. Как видите, фронт работ большой — есть и крупные банки, и не очень большие. Тут надо иметь в виду, что крупные банки, которые попадали в процедуру банкротства в последние 3-4 года, в достаточно плачевном состоянии к нам попадали, качество активов оставляет желать лучшего. И мы, хоть и радуемся рекордному проценту удовлетворения требований кредиторов в 2020 году, но все же ощущаем тревогу, связанную с этим показателем на горизонте ближайших 3-5 лет.
- С чем это связано?
— Последняя волна — это отзыв лицензий у банков, собственники и менеджмент которых проводили очень много схемных операций. Активов в этих банках почти не осталось, и здесь нас ждут сложные, затяжные судебные разбирательства. Есть банки, где реальная стоимость активов меньше 10%. Но мы делаем и продолжим делать максимум, чтобы наиболее эффективно выстраивать работу как с точки зрения возврата средств, так и с точки зрения затрат на ликвидационные процедуры. Так что чем быстрее мы начнем процедуры банкротства, тем больше шансов, что какие-то активы мы успеем заморозить и сохранить в периметре банка.
- В Думе сейчас как раз рассматривают законопроект по совершенствованию процедур, применяемых при банкротстве кредитных организаций. При этом готовится новый проект, который будет подразумевать расширение полномочий АСВ на другие финансовые организации. Могли бы Вы рассказать поподробнее, о чем идет речь?
— Законопроект, рассматриваемый в Госдуме, в настоящее время предполагает возложение на Агентство только функций временной администрации банков, имеющих лицензию на привлечение средств граждан во вклады. В ходе обсуждения этого проекта в комитетах озвучивались предложения о распространении его положений и на страховые организации, и на НПФ. Этот законопроект недавно прошел первое чтение.
Параллельно был разработан законопроект, который учитывает накопленный Агентством опыт по ликвидации банков, страховщиков и НПФ, осуществлявших деятельность по обязательному пенсионному страхованию. Данный законопроект предполагает передачу Агентству функций временной администрации в отношении всех банков, вне зависимости от наличия или отсутствия лицензии на привлечение средств граждан, страховых организаций, НПФ, управляющих компаний и специализированных депозитариев. Кроме того, на Агентство предлагается возложить полномочия конкурсного управляющего всех кредитных организаций и всех негосударственных пенсионных фондов. Законопроект внесен Минфином в правительство, концептуальных разногласий по нему нет.
- Вы еще в 2019 году говорили, что АСВ хочет полностью отказаться от услуг банков-агентов при выплатах страховых возмещений, перечисляя средства напрямую из фонда на счета клиентов. Ведется ли работа в этом направлении? Что уже сделано? Какой механизм может быть использован для этого?
— Сейчас при действующем порядке мы начинаем выплаты страховок уже на седьмой рабочий день после отзыва лицензии. Хотим прийти к тому, чтобы начинать выплачивать еще быстрее. Чтобы выплаты начинались еще раньше, нужно модернизировать требования к банкам, а также саму схему выплаты. При действующих сегодня стандартах и при проведении выплат только через банки-агенты выйти на такие сроки не получится. Чтобы выплачивать быстрее, нужно уходить в цифровизацию. Первый шаг уже сделан — это закон о маркетплейсе. Если вы открыли вклад через финансовую платформу, страховку можно будет получить дистанционно, без заявления.
Как цель мы видим возможность проведения таких выплат, например, через портал Госуслуг. Мы к этому идем. Очень напряженно — в хорошем смысле — взаимодействуем с ответственными ведомствами. Работа непростая, требует изменения законодательства, а это всегда нужно 10 раз просчитать, чтобы ничего упустить. Сейчас система страхования вкладов работает без сбоев, и должна так работать и впредь.
Сейчас уже опробовали новый сервис по выплатам через Сбербанк в полностью дистанционном режиме. Модель уже доказала свою эффективность, другие наши банки-агенты тоже двигаются по этому пути. В течение года-двух мы должны будем к цифровой модели прийти. Мы к переходу в цифру хоть и относимся с энтузиазмом, но все-таки и с осторожностью. Большинство наших вкладчиков пока ходят в офисы банка и общаются с операционистами. Поэтому сервис, предоставляемый банками-агентами, мы в любом случае сохраним. А для тех, кто захочет перейти к цифровым технологиям, либо уже перешел, мы будем запускать новые сервисы.
- В последние пару лет происходит донастройка системы страхования вкладов — ее расширили на часть юрлиц, увеличили сумму страхования по некоторым вкладам. Можно сказать, что работа завершена, или есть еще какие-то виды вкладов и депозитов, которые должны быть застрахованы?
— Система страхования вкладов за 16 лет своего существования развивалась планомерно. Сначала в нее входили только вклады физических лиц, сейчас уже система страхования вкладов защищает средства индивидуальных предпринимателей, малого бизнеса и некоммерческих организаций социальной направленности. В ряде случаев был увеличен размер возмещения для граждан до 10 миллионов рублей. Так что система живая, ее постепенное расширение было реакцией на проблемы, которые возникали в обществе.
Дискуссия о расширении системы страхования вкладов уже идет. Банк России в прошлом году опубликовал консультативный доклад, там поставлен вопрос о перспективах расширить систему страхования вкладов на все юридические лица. Для нас, как для оператора системы страхования вкладов, конечно, чем более ровное покрытие есть, чем больше банковских клиентов входит в систему, тем лучше — система становится более управляемой и администрируемой.
Однако есть и ряд вопросов, на которые надо найти ответы. Во-первых, это крупные юридические лица — для них уровень страховки в 1,4 миллиона рублей не панацея. Во-вторых, банки беспокоит уровень перечисления взносов. Если брать взносы со всех остатков на счетах всех юридических лиц, будет страшный перекос у некоторых банков. Мы этого не желаем — у нас нет задачи эскалировать уровень взносов в систему страхования вкладов. Мы, наоборот, исходим из того, что надо бы сохранить уровень нагрузки на банки примерно на сегодняшнем уровне. Соответственно, нужно вводить более дифференцированную систему взносов, чем текущая. На некоторые вопросы ответы у нас есть, но на некоторые — пока нет.
- Как шкала могла бы выглядеть?
— Скорее всего, нужно взносы дополнительно дифференцировать по типу вкладчиков, то есть устанавливать разные ставки по счетам физических и юридических лиц. Это лежит на поверхности. Если мы будем брать одинаковую ставку по средствам физлиц и юрлиц, то финансовая нагрузка окажется не пропорциональной риску, несправедливой для ряда крупных банков. Поэтому ее надо будет таким образом рассчитать, чтобы взносы по средствам юрлиц были меньше, чем по средствам физлиц. Ведь задачей взносов является не только пополнение фонда на достаточном уровне, но и оценка риска, который страховщик принимает на себя по тому или иному банку. Как раз над этим мы сейчас работаем, уже провели моделирование разных систем — все они работающие и не приводят к каким-то перекосам. Но ряд вопросов еще предстоит обсудить. Здесь нужно время.
- Над какими еще новациями в системе страхования вкладов вы сейчас думаете?
— Из того, что требуется в ближайшее время обсудить, — это расширение практики отказа от учета встречных требований банка к вкладчикам при выплате страхового возмещения. Что это такое? Когда вкладчик приходит забирать страховое возмещение в банке, мы обязаны посмотреть, не должен ли он что-то банку по кредиту. Если он должен, то мы обязаны уменьшить сумму выплат на размер кредита. Сейчас отказ от учета встречных требований реализован законодателем для счетов эскроу, а при открытии вкладов через финансовую платформу встречные требования сначала вычитаются из "офисных" вкладов. И теперь нужно подумать, как распространить эту практику в целом. На начальном этапе создания системы страхования вкладов были определенные опасения, что это может привести к мошенничеству. Однако в мире страховщики депозитов идут по пути планомерного отказа от вычета встречных требований из страховой выплаты. Страховка по вкладу отдельно, кредит отдельно. Мы сейчас анализируем этот опыт и возможные риски расширения такого подхода на все вклады.
- Совет директоров АСВ в текущем году из-за коронавируса снизил ставки взносов в Фонд страхования вкладов. Вы подсчитывали, сколько банки смогли сэкономить средств в 2020 году на таком послаблении? Как долго планируется сохранять текущие ставки взносов?
— Действительно, решение совета директоров позволило снизить нагрузку на банки в период, когда банкам это было необходимо. Высвободившиеся средства банки смогли направить на реструктуризацию и выдачу новых кредитов населению, поддержку кредитования экономики. Всего, по нашим расчетам, за год экономия на взносах в фонд составит около 75 миллиардов рублей.
Для Агентства такое снижение ставок не стало критическим с точки зрения нагрузки на фонд и с учетом нашего долга перед Банком России. В этом году мы прошли экватор — отдали больше половины займа ЦБ, осталось вернуть еще 390 миллиардов рублей. Если ставки останутся на текущем уровне, то полностью погасить задолженность сможем в 2024 году. Что касается дальнейших планов, то пока совет директоров принял решение сохранить сниженный уровень ставок на первые два квартала 2021 года. При этом решено, что мы вернемся к обсуждению этого вопроса в следующем году. Послабления, которые были даны банкам, чтобы справиться с последствиями пандемии, постепенно уходят, поэтому и мы до 1 мая мы должны будем представить совету директоров предложения о целесообразности возвращения к нормальному уровню ставок.
- АСВ видит всю систему вкладов в России. Стали ли россияне чаще сберегать средства во вкладах в текущем году? Как изменился средний размер вклада у россиян?
— Весенние ограничения, связанные с пандемией, привели к тому, что не только доходы снизились, но и расходы. И мы видим, что вкладчики в ситуации неопределенности стремятся к тому, чтобы больше сберегать, чем тратить. Темпы роста вкладов в этом году, конечно, ниже, чем в прошлом, однако средний размер вклада вырос — со 172 до 190 тысяч рублей. Безусловно, мы видим переток определенной части средств в инвестиционные инструменты. Это тоже понятный и естественный процесс на фоне снижения банковских ставок. Однако вклады остаются предпочтительным способом сбережения средств для большинства населения — они понятны, надежны и защищены системой страхования вкладов. Всегда спокойнее знать, что накопленное не пропадет, а инвестиционные инструменты требуют не только смелости, но и профессионализма. И пока они не страхуются — можно заработать хорошо, но можно и прилично потерять.
- А от ситуации с перетоком вкладов на фондовый рынок угрозы АСВ для себя не видит?
— Для нас в принципе такого вопроса быть не может. Каких-то экстремальных изменений на рынке банковских вкладов мы не ожидаем. Вклад, повторюсь, — это консервативный, разумный и работающий инструмент во всем мире. И всегда доля тех, кто просто хочет спокойно сохранить свои деньги, будет существенно больше, чем тех, кто готов постоянно рисковать. Конечно, человек может распоряжаться деньгами по своему усмотрению и имеет право искать высокую доходность, но нужно помнить, что здесь всегда есть риски. Все должны осознавать: чем большую доходность дает финансовая организация, тем больше рисков она на себя принимает, а значит, тем существеннее и риск для вкладчика или инвестора.
- Вы в начале декабря вступили в должность президента Международной ассоциации страховщиков депозитов. Чем вы займетесь на этой должности?
— В Ассоциацию входят страховщики депозитов из 86 стран, в ней также есть центральные банки ряда стран. У МАСД несколько основных задач. Первая и ключевая — это выработка и утверждение стандартов страхования депозитов во всем мире. Вторая — техническая помощь и содействие тем странам, где система страхования вкладов только формируется или проходит очередной этап развития. Этапы развития систем страхования вкладов, в общем-то, во всех странах примерно одинаковые. Сначала организация просто выплачивает страховку по вкладам. Следующий этап развития — когда страховщик депозитов занимается также в ряде случаев процедурами реструктуризации и ликвидации. Наиболее продвинутый уровень — это так называемый "риск-минимайзер", когда страховщик депозитов может влиять на решения, принимаемые в области надзора за финансовыми организациями. Так, например, работает модель в США, где Федеральная корпорация по страхованию депозитов в том числе является надзорным органом в части осуществления контроля за банками. У АСВ такой функции на текущий день нет, но у нас есть огромный опыт выплаты страховок в сложных условиях, когда проходила активная фаза оздоровления банковской системы и отзыв лицензии был достаточно частым явлением. Также у нас большой опыт в ликвидационных процессах.
Вот весь этот опыт, связанный с работой в стрессовых условиях, — здесь учитывается и дефицит времени, и интенсивность процесса по оздоровлению банковского сектора, и возникающий в связи с этим масштаб работы — очень интересует наших коллег из других стран, многие из которых вообще никогда не сталкивались с отзывами у банков лицензий. Особенно в нынешнее непростое время. То, что Россия начала этот процесс 7 лет назад — наше конкурентное преимущество по сравнению с многими другими странами. Общаясь с коллегами, я вижу, что у них есть напряженное ожидание того, что будет с рядом банковских систем в мире в следующем году. В отличие от Банка России многие пытались эти проблемы, которые накапливались даже не годами, а десятилетиями, каким-то образом закрывать от пытливого взгляда общественности. А мы, наоборот, видим сейчас позитивные результаты от того, что Банк России своевременно инициировал эту работу в прошлые годы. Сейчас запас прочности в системе гораздо выше, чем 5-7 лет назад. Но это не значит, что с рынка совсем никто не будет уходить. У отдельных игроков возникают проблемы, и они могут возникать и в дальнейшем. Но с "идеальным штормом" мы столкнуться не должны.
Совокупно это тот опыт, которым мы можем с нашими зарубежными коллегами поделиться — это то, чем они интересуются. Им интересно, как весь этот механизм работает, как нам удается вести такое количество банкротств — они исчисляются сотнями — и при этом нигде не давать серьезных сбоев. Так что ответ на ваш вопрос такой — будем делиться опытом. И перенимать опыт тоже будем. Есть, конечно, еще ряд других задач, в том числе организационных.
- А что вам от коллег из других стран интересно?
— Те направления деятельности, где они идут чуть впереди нас. Это автоматизация, дистанционные выплаты, финтех. Некоторые коллеги нас опережают — например, в скорости страховых выплат или по технологическим подходам к этим выплатам. Мы к этому тоже движемся. Также мы стремимся закрепить интересы Агентства в части работы с активами, которые были выведены из России. Это тоже огромный блок. Например, нам интересен опыт наших корейских и китайских коллег, которые также активно взыскивают активы, выведенные за рубеж. Кроме того, помимо работы в России, где у Агентства огромное количество судов и уголовных дел, есть еще достаточно много кейсов в западных юрисдикциях, куда бенефициары финансовых организаций выводили активы. Чтобы эти активы найти, арестовать и вернуть в конкурсную массу — нам необходимо идти в западные суды. И для этого, помимо профессиональных юристов и четкой позиции, нужно еще обладать определенным имиджем, репутацией. И она в том числе формируется за счет нашей работы в Международной ассоциации страховщиков депозитов.
- Много ли у вас сейчас судебных разбирательств с собственниками и бывшими топ-менеджерами "лопнувших" банков? Кто из экс-банкиров у вас сейчас самый проблемный "клиент"?
— Разбирательств много. Примерно в 85% случаях банкротств финансовых организаций мы выявляем признаки криминального банкротства. Это ситуации, когда к печальным последствиям привели не рыночные обстоятельства, а когда банкротство было спланировано, подготовлено. По всем выявленным фактам мы подаем заявления как в гражданские суды, так и в правоохранительные органы. За все время работы мы подали 457 заявлений о привлечении контролирующих финансовые организации лиц к гражданско-правовой ответственности на сумму больше 2,4 триллионов рублей. Это огромные цифры. Удовлетворено более 160 требований на сумму 860 миллиардов рублей, на рассмотрении в судах еще находятся 222 наших требования на сумму в 1,4 триллиона рублей и еще 1,64 миллиарда долларов. В правоохранительные органы мы направили 1314 заявлений, возбуждено 1644 уголовных дела, из них 1303 уголовных дела по факту совершения преступлений бывшими бенефициарами. При этом к уголовной ответственности привлечено более 200 лиц из числа как руководства, так и собственников банка.
За рубежом у нас есть несколько публичных процессов — это процессы с бенефициарами Межпромбанка, Внешпромбанка, Пробизнесбанка. Из новых — банкротство Анатолия Мотылева в Великобритании. Общая сумма арестованных активов по этим делам в разных странах превышает 300 миллионов долларов. Это, конечно, все сложные "клиенты". И они все разные, одинаковых кейсов у нас, пожалуй, нет. Каждый случай требует своей юридической стратегии. И сложности здесь заключаются в том, что любое судебное разбирательство, особенно в других юрисдикциях, во-первых, требует финансирования, а во-вторых, растянуто во времени.
Начиная каждое разбирательство, мы должны понимать, что не потратим на него больше средств, чем по факту вернем в конкурсную массу. Иначе теряется смысл. Эти процессы могут финансироваться из конкурсной массы, если кредиторы принимают решение гнаться за бенефициарами. Но бывает и так, что кредиторы готовы к тому, чтобы начать сложные судебные разбирательства и подождать какое-то время до реального возврата своих средств, но денег в конкурсной массе ликвидируемого банка на это нет. И как раз для таких случаев, хотя и не только для них, существуют альтернативные варианты. Это судебное финансирование. В этом случае специализированные организации за свой счет финансируют судебные разбирательства, принимая на себя все риски, и в случае успешной работы в рамках судебного процесса они получают долю от возвращенных средств в качестве вознаграждения. В США и Великобритании этот рынок исчисляется огромными суммами, в континентальной Европе он менее развит в силу особенностей континентального права.
Мы в России к этому уже подошли. У нас есть несколько проектов, где мы нанимаем таких "инвесторов", хотя это слово не совсем правильно отражает суть. Для нас это новая история, не до конца опробованная, но кейс по поиску активов Беджамова как раз построен по принципу судебного финансирования. Мы наняли компанию А1, которая за свой счет занимается этим делом.
- Говоря об экс-главе Внешпромбанка Георгии Беджамове, как протекает разбирательство? Вам принесли какие-то неудобства в суде история с рекламой в Лондоне о награде за информацию о его активах?
— В разбирательстве по Внешпромбанку есть результаты. Уже реализованы некоторые активы. В этом деле мы вынуждены задействовать несколько юрисдикций — США, Франция, Великобритания и другие страны. Здесь важно понимать, что свою стратегию в рамках этих процессов А1 формирует самостоятельно. С нами они ее согласовывают только в каких-то базовых вещах. Акцию, о которой вы спрашиваете, придумывали и реализовывали юристы из А1. С их точки зрения она была необходима, и в итоге эффективна, поскольку в результате была получена необходимая для того момента информация, в том числе были обнаружены новые активы. Их уже либо удалось арестовать, либо удастся в будущем. Для Агентства важно, что результат в работе А1 есть. Мы уже получили в Нью-Йорке необходимые приказы о передаче части американских активов сестры Беджамова Ларисы Маркус в конкурсную массу банкротства в России. И в Великобритании Высокий суд вынес запрет Беджамову покидать пределы Англии, обязал его сдать паспорта и арестовал активы по всему миру на сумму больше, чем 1 миллиард фунтов стерлингов.
- АСВ уже несколько лет работает по активам бывшего банкира Сергея Пугачева. Сколько вы ожидаете вернуть средств в конкурсную массу по делу Межпромбанка?
— Больше, чем потратили. В этом наша базовая цель. Высоким судом Англии вынесен приказ об аресте активов Сергея Пугачева на сумму около миллиарда фунтов. Но есть ли реально такое количество активов — этого сейчас никто не знает. Я, кстати, не уверен, что сам Пугачев знает, какое количество активов у него есть. Когда прячешь что-то, учитывая, что этим занимаются разные юристы на протяжении нескольких лет, запросто может оказаться так, что некоторые активы уже даже бывший бенефициар не найдет. Но мы будем искать, в этом вопросе правда на нашей стороне и на стороне кредиторов.
- В целом, из вашей практики, насколько охотно банкиры идут на контакт с АСВ и от чего это зависит?
— Если у бывших собственников есть такое желание — пойти на контакт, вернуть средства в конкурсную массу — то это реализуемо. Случаи, когда бывшие собственники добровольно рассчитывались на 100% с кредиторами, были. Но за последние 5 лет это всего 9 случаев. Сейчас еще по 3 банкам мы ведем такие переговоры, и можно предположить, что собственники в досудебном порядке все-таки закроют долги перед кредиторами.
Законом предусмотрена возможность для любого лица предоставить денежные средства для расчетов с кредиторами. Это может быть сам акционер банка, бывший менеджмент, а также любой третье лицо, связанное с ними или не связанное. Процедура описана законом, она абсолютно прозрачна. Это механизм работающий и, откровенно говоря, совсем не сложный. Все упирается в наличие желания у бывших собственников расплатиться с кредиторами своего банка.
- Вы говорили, что некоторые страховщики ждут осложнения ситуации с банками в части стран. А вы ждете, что в следующем году в России будут активнее отзывать лицензии у банков в связи с вызванными кризисом проблемами?
— Ждать отзыв лицензий — это наша работа. У нас нет допуска к надзорной информации, поэтому у нас какого-то плана по отзыву лицензий нет. Но мы все время находимся в состоянии повышенной боевой готовности, это заложено в наш базовый функционал.
