Россия обладает запасами практически любых видов сырья, но некоторые из них являются дефицитными, поскольку практически не добываются в нашей стране. Глава Роснедр Евгений Петров в интервью агентству "Прайм" на полях ПМЭФ рассказал, почему нерентабельна разработка месторождений дефицитных металлов и как государство намерено стимулировать недропользователей ею заниматься. Беседовала Елена Савинова
- Евгений Игнатьевич, вы говорили в январе, что Роснедра планируют расширить федеральный проект "Геология: Возрождение легенды" и на дефицитные металлы. Сейчас в его рамках идет работа только над высоколиквидными полезными ископаемыми, такими как нефть, газ, золото, серебро, марганец, титан и другими. Какие металлы должны быть включены в этот проект в первую очередь?
— Наша страна по ряду видов полезных ископаемых зависит от внешних закупок: например, по литию, плавиковому шпату, титану, ниобию и марганцевым рудам. Роснедра как раз сейчас активно занимаются сокращением зависимости российской экономики от импорта дефицитных металлов, в том числе в рамках соответствующего поручения президента в июне прошлого года.
К сожалению, определенные виды полезных ископаемых уже исторически, десятилетиями, импортируются в страну. Но начали завозиться они не из-за отсутствия ресурсной базы, она у нас есть, а потому, что наши месторождения было нерентабельно разрабатывать в силу низких концентраций полезных ископаемых и сложностей с инфраструктурой и логистикой.
Первый этап «Геология: возрождение легенды» заканчивается в 2024 году. И сейчас мы, чтобы продвинуться в снижении зависимости от импорта, готовим второй этап, который начнется с 2025 года. Все объекты геологоразведки будут сфокусированы на дефицитной группе полезных ископаемых, которые сегодня не полностью удовлетворяют российскую промышленность.
- Что чтобы вы делаете, чтобы запустить второй этап проекта?
— За последние полтора года была проведена полная переоценка по ста месторождениям стратегических дефицитных полезных ископаемых. Мы с текущими недропользователями смогли сформулировать, что им мешает перейти к добыче или к более глубокой переработке сырья внутри страны.
С Минпромторгом сейчас прорабатываем меры поддержки для этих компаний. По нераспределенному фонду месторождений посчитали экономику и сейчас пониманием, что необходимо для успешности аукционов на них.
Важно отметить, что мы даем достаточно демократичный доступ к российским недрам, не вводим критериев и ограничений для недропользователей, готовых заниматься освоением месторождений дефицитных видов сырья. При подготовке аукциона принимаются заявки как от действующих крупных компаний, давно ведущих разработку таких месторождений, так и «новичков» в этой отрасли.
- А о чем просят сами недропользователи?
— Как правило, все упирается в инфраструктуру, потому что эти месторождения достаточно удаленные, а также в энергетику. Та же добыча руд в силу большого логистического плеча требует переработки на месте. И тут встает вопрос доступности электроэнергии и ее цены, которая здесь приоритетна.
Мы видим успешный пример "Росатома", который сейчас активно продвигает идеологию мобильных атомных реакторов. Уже развивается несколько кластеров, где они будут работать, и это дает мощный толчок для действующего производства и нераспределенного фонда вокруг.
- Как вы считаете, какие металлы, которые закупались, мы сможем полностью добывать сами в ближайшие 2-3 года?
— В России в тех или иных объемах добываются практически все из импортируемых видов сырья. Исключением можно назвать, пожалуй, только марганец и литий, которые в последние годы в стране не добываются, а нужды промышленности полностью удовлетворяются импортным сырьем.
Сложившаяся ситуация может измениться в ближайшие, как вы сказали, 2-3 года. Именно в этот период начнется промышленная добыча лития на Полмостундровском месторождении, лицензия на которое была выдана в начале этого года. В этот же период мы ожидаем начало добычи лития на Завитинском месторождении, и на Ковыктинском газоконденсатном месторождении, в случае успешного внедрения промышленной технологии добычи лития из подтоварных вод.
Что касается остальных импортозависимых стратегических металлов: урана, марганца, титана, хрома, то здесь надо сказать, что это процесс не быстрый. Со своей стороны мы делаем все возможное для ускорения процесса. В ближайшее время планируем проведение аукционов на месторождения марганцевых и хромовых руд, вольфрама, молибдена, титана, урана, а также редких и редкоземельных металлов.
- В конце прошлого года и в первой половине текущего на аукционы уже активно выставляются крупные месторождения металлов, в частности, Баянкольское месторождение со стратегическими галлием и рубидием в Туве, Мазуевское месторождение стронция и другие. Однако они не находят своих покупателей. Считаете ли вы это проблемой?
— Это не то, чтобы проблема, но крупные месторождения действительно трудно лицензируются. Многие компании, с кем мы общаемся, и кто потенциально может быть заинтересован в развитии этих месторождений, достаточно узкоспециализированные. И они часто ссылаются на очень высокий стартовый платеж, но сама начальная цена обусловлена масштабностью запасов.
Также затрудняет лицензирование крупных месторождений ряд таких факторов как рынок сбыта готовой продукции и логистические сложности.
Баянкольское месторождение на самом деле является месторождением алюминиевого сырья, галлий и рубидий — попутные компоненты. При этом единственный потребитель продукции, которая может быть получена при отработке месторождения, — Ачинский глиноземный комбинат. На сегодняшний день у него проблем с сырьевым обеспечением нет. Он уже себя обеспечил ресурсной базой на 60 лет, поэтому Баянкольское месторождение пока остается резервным.
Мазуевское месторождение стронция располагается в Пермском крае. С точки зрения инфраструктуры и промышленного потенциала этого региона, казалось бы, все очень хорошо. Но, согласно экономической оценке этого объекта, для организации рентабельного производства здесь необходимо производить более 18,5 тысячи тонн сульфата стронция в год. А внутреннее потребление соединений стронция сейчас составляет порядка 600 тонн. Как вы видите, цифры несопоставимые.
- Если вернуться к литию, "Выгон Консалтинг" считает, что его экспорт из России покроет 15% мирового спроса. Вы согласны с ним? Насколько это вообще нужно нашей стране и мировому рынку?
— Россия является неотъемлемой частью мирового энергетического рынка в части минерально-сырьевой базы. Мы видим, что в рамках энергетического перехода и климатической повести, в любом случае, идет перераспределение по востребованности минерального сырья в сторону батарейной группы металлов. В частности, лития и всего, что связано с медью. И наша страна обязана быть игроком на мировом рынке, тем более что мы, еще раз повторюсь, обладаем большой ресурсной базой для этого.
По поводу 15% к 2040 году. Сейчас сложно делать прогнозы. Мы продолжаем наблюдать, как у коллег, в частности, "Росатома" и "Норникеля", которые недавно получили первые месторождения лития в Мурманской области, будет все развиваться, когда они закончат доразведку и перейдут к опытно-промышленной добыче. Но нам бы всем хотелось, чтобы первые проекты были конечно же направлены на развитие нашей промышленности. Безусловно, если будут формироваться какие-то излишки, нужно выходить на экспорт.
- Наша экономика, несмотря на мировой интерес к возобновляемой энергетике, все еще ощутимо зависит от газовой отрасли, наряду с нефтяной. И «Новатэк», и ЯНАО неоднократно просили поддержать разработку трудноизвлекаемых запасов газа в Надым-Пур-Тазовском районе. «Новатэку» это помогло бы высвободить сырье под производство СПГ, что очень важно в условиях сокращения трубопроводных поставок газа. Рассматривает ли ведомство предложение «Новатэка»? Вы поддерживаете его?
— Роснедра уже провели инвентаризацию месторождений и залежей распределенного и нераспределенного фонда недр, содержащих запасы природного газа. Не с точки зрения ТрИЗ, а в части именно экономической эффективности освоения этих запасов, в том числе и тех, которые сейчас не разрабатываются.
Начальные запасы свободного газа распределенного и нераспределенного фонда недр ЯНАО на 153 месторождениях составляют 56,5 триллиона кубометров.
Мы оценили, что высоким ресурсным потенциалом, за счет которого в короткие сроки можно запустить новые газовые промыслы, обладают северные территории ЯНАО — это полуострова Ямал и Гыдан и ближайшие к суше шельфовые месторождения. На этих территориях содержится 23 триллиона кубометров запасов газа.
Наша задача, чтобы вовлекались не только запасы сеноманского комплекса, но и более нижележащие горизонты — ачимовские и юрские отложения. Но их разработка требует новых технологий и инновационных подходов к добыче. Это происходит в связи с большими глубинами залеганиями, более 3,5 километров, ухудшенными фильтрационно-емкостными свойствами коллекторов, наличием зон аномально высокого пластового давления. Еще в этих отложениях более "жирный" конденсат, чем в сеноманских. И он требует более сложной системы подготовки, переработки и транспортировки.
В целом же, мы поддерживаем включение в перечень ТрИЗ юрских и ачимовских отложений, чтобы они вовлекались в активную разработку. И работа в этом направлении сейчас ведется, наш институт ВНИГНИ с "Газпромом" и "Новатэком" прорабатывают критерии внесения определенных категорий газа в перечень.
- Эта идея с включением в ТрИЗ нетрадиционных запасов газа уже не первый год обсуждается. Почему так долго идет эта работа?
— Потому что ТрИЗ — это все же больше экономический параметр, завязанный на наличии технологий, которые делают добычу рентабельной. Россия обладает достаточно большой ресурсной базой по свободному газу, поэтому до какого-то периода времени бизнесу пока это могло быть не очень интересно. Но мы в любом случае понимаем, что в развитых добычных регионах с уже готовой инфраструктурой когда-то запасы свободного газа будут истощаться, и нам нужно смотреть на перспективу разработки более глубоко лежащих запасов.
- Но включение в ТрИЗ еще не гарантирует, что Минфин РФ им предоставит какие-то льготы?
— Нет, абсолютно. Поэтому нужно проводить детальное изучение конкретных участков, подготавливать нормальные финансово-экономические обоснования и уже потом смотреть, по какой причине разработка является нерентабельной. Возможно, требуются вовсе не финансовые механизмы стимулирования, а помощь с технологиями и доступностью инфраструктуры, например.
- С началом санкций мы ускорили развитие по импортозависимым видам минерального сырья, поскольку нам стало необходимо обеспечивать ими свои производства. При этом, основное экспортное сырье, в частности, нефть и газ, оказалось под санкциями. В этом контексте, отмечаете ли вы снижение темпов геологоразведки в этом году по углеводородам?
— Пока ни одна компания не снижала объемов геологоразведки, что по нефтяной части, что по твердым полезным ископаемым. Остаются на уровне прошлого года. По 2023 году инвестиции в геологоразведку по ТПИ, как прогнозируется, могут вырасти на 25%, или на 15,8 миллиарда рублей от затрат 2022 года. Тут важно, чтобы не только объемы финансирования сохранялись, но и, самое главное, объемы работ, так как компании уходят в более сложные регионы, где геологоразведка может быть дороже. Но пока объемы работ сохраняются, а дальше — время покажет.
