Спор о ключевой ставке. Кто прав? Дерипаска или Потанин?

Поле того, как Банк России на прошлой неделе повысил ключевую ставку, в российской бизнес-элите сформировалось два различных мнения относительно конечных целей монетарной политики Центробанка. 

Одно мнение высказал Олег Дерипаска, который в категорической форме раскритиковал повышение ставки. С его точки зрения, повышение ставки сильно затрудняет работу технократического правительства Мишустина, ставку надо снижать, таргетировать экономический рост, проводить операции количественного смягчения. 

Противоположную позицию сформулировал Владимир Потанин, который приветствовал повышение ставки, так как это сдержит инфляцию и сохранит сбережения россиян.

Понятно, что спор этих господ давний, но раньше он проходил в рамках узкой корпоративной тематики. Сейчас они формулируют смыслы и цели, составляющие идеологическую основу очень влиятельных групп.

Главный вопрос – за счет чего получить высокие темпы экономического роста. В первом варианте – за счет монетарного стимулирования. Так делают в развитых странах, почему бы и в России это не попробовать. В варианте Потанина ответа нет, но есть простое понимание, что монетарное стимулирование ведет к инфляции, девальвации национальной валюты, следовательно, источником высоких темпов роста будет российское население, а оно уже и так на пределе. 

Вроде бы везде правильные аргументы, но, если сложить эти два мнения в одно целое, то создается полное ощущение безвыходности. Нет модели – нет выхода.

В этом смысле, очень хороший пример Турция: инфляция высокая, платежный баланс отрицательный, президент два раза в год меняет мнение относительно того, с чем нужно бороться, ставка ЦБ летает от 8% до 24% туда-обратно, в итоге Эрдоган призывает население продавать валюту за лиры и покупать золото. Финал.

Ждем и у нас появления финансовых Кулибиных, которые уже начали рулить ценами. Видимо, скоро они придут в ЦБ и Минфин, начнут разруливать ситуацию, поднимут все, что там "заякорилось" и корабль поплывет. Поплывет со всеми нами, со всей элитой, как у Феллини, в туман с прахом оперной примы Эдмеа Тетуа.