МОСКВА, 4 мая — ПРАЙМ. Российские инвесторы заинтересовались строительством газопровода, который должен соединить Нигерию с Марокко и протянуться далее — до берегов Европы. Насколько перспективным следует считать вероятное участие России в проекте в нынешней непростой международной ситуации, попытался разобраться "Прайм".
АФРИКАНСКИЙ ПРОЕКТ
Российские представители выразили желание инвестировать в строительство трубопровода, по которому должен будет поступать природный газ из Нигерии в Марокко и далее в Европу, сообщило агентство Reuters со ссылкой на министра нефтяных ресурсов Нигерии Тимипре Силву.
"Представители России посетили мой офис на прошлой неделе, — заявил журналистам нигерийский чиновник. — Они очень хотят инвестировать в этот проект, и есть много других людей, которые также хотят финансировать проект".
Министр добавил, что газопровод должен доставлять добываемый в Нигерии газ "через множество африканских стран до самого края континента", где Абуджа получит доступ на европейский рынок. Он также сообщил, что правительство страны приступит к реализации проекта до мая 2023 года, когда истекут полномочия нынешнего президента Мухаммада Бухари.
Власти Марокко и Нигерии подписали соглашение о создании газопровода предполагаемой протяженностью 5660 километров в декабре 2016 года.
РОССИЙСКИЙ ВЕС
До сих пор об интересе российских инвесторов к газопроводу Нигерия-Марокко ничего не говорилось, указывает эксперт Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) Дмитрий Коптев. "С другой стороны, учитывая, что газопровод на протяжении большей своей части планируется проводить под водой, участие в его строительстве российских компаний, обладающих соответствующими компетенциями, вполне логично, — считает специалист. — В России накоплен большой опыт строительства подводных газопроводов, и эти компетенции должны применяться, в противном случае они будут постепенно утрачиваться".
Но не только в подводных проектах дело, уверен Коптев. Можно привести пример участия российских компаний в проекте ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия).
Российское влияние в Африке увеличивается, и вполне логично допустить российское участие в проекте газопровода Нигерия — Марокко, отмечает руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов. Хотя сказать сейчас определенно, что Россия точно сможет участвовать: заинтересованность в участии и готовность участвовать — это не одно и то же.
КНУТЫ И ПРЯНИКИ
"Но Запад будет стараться помешать вхождению России в проект, используя, прежде всего, французские "рычаги", а может быть и американские, британские, — рассуждает Колташов. — Мешать будет угрозами, что соответствующие объемы не будут допускаться на европейский рынок, что из Марокко газ будет брать некому".
С одной стороны, "коллективный Запад" действительно стремится максимально ограничить Россию в ее участии в международных проектах, отмечает Коптев. С другой — Nigeria Morocco Gas Pipeline как раз призван снизить зависимость Европы от поставок российского газа. "Какая составляющая возобладает — вопрос, — рассуждает он. — Опять же нельзя исключать, что упоминание российских инвесторов — лишь игра нигерийцев, которые таким образом хотят получить лучшие условия от западных партнеров".
А для давления на Нигерию с целью ее отказа от российских инвестиций у Запада, как обычно, заготовлены кнут и пряник, считает эксперт. "Кнут — это угроза санкций для тех компаний, которые будут сотрудничать с российскими партнерами. Пряник — уже упомянутые "лучшие условия", например — льготные кредиты, —допускает специалист. — В ситуации, в которой находится Россия, ей будет сложно конкурировать в этой части с международными финансовыми институтами".
В случае же вхождения российской стороны в проект африканского газопровода ее участие может проявиться в политическом и даже, не исключено, в военном аспекте, допускает Колташов. Россия с ее усилившимся влиянием в Африке может оказаться необходимым партнером в проекте с точки зрения безопасности трубопровода. Не исключено также участие в проекте Китая, полагает эксперт.
"Но надо учитывать, что марокканские и алжирские углеводороды для стран ЕС — альтернатива российским, — напоминает он. — И участие в таком проекте России может быть воспринято в Европе как моральное фиаско".
Поэтому Колташов соглашается, что российскому участию будут создаваться всевозможные препятствия.
"При этом власти Марокко и Нигерии понимают, что находятся в очень непростой международной ситуации, — рассуждает специалист. — Ее суть состоит в том, что "Вашингтонский консенсус" отменен в качестве правил игры". А эти правила предполагали, что бюрократические элиты этих стран будут выступать легитимными партнерами Запада, легитимными поставщиками энергоресурсов, указывает Колташов.
"Сейчас, когда оказывается санкционное давление на Россию, крадутся резервы, а перед этим подобное делалось в отношении Венесуэлы, власти как Марокко, так и Нигерии не могут не осознавать, что прежних правил игры больше нет, — отмечает эксперт. — И Запад в любой момент может изъять их активы в рамках своей неоколониальной политики".
Но дело в том, что это диктует блокирование с другими силами, которые Запад объявил "неправильными", "недемократичными", уверен Колташов. И в первую очередь такими силами являются Россия и Китай, вместе с которыми можно держать "западную агрессию" на дистанции, одновременно поставляя свои энергоресурсы в Европу, полагает он.
