МОСКВА, 21 октября — ПРАЙМ, Олег Кривошапов. В заявлении главы МИД России о сокращении дипломатических контактов с западными игроками в странах Ближнего Востока усмотрели окончательный поворот в сторону Азии. Что это означает для внешней экономической политики Москвы — в материале агентства "Прайм".
ПРИСТАЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ
Недавнее заявление министра иностранных дел России Сергея Лаврова о сокращении дипломатического присутствия в западных странах услышали не только в Европе, которой этот сигнал был адресован в первую очередь. На этом высказывании заострили внимание на Ближнем Востоке. В частности, в Израиле: журналист крупнейшего в стране англоязычного издания Jerusalem Post сделал вывод в своей статье, что отказ Москвы от "западного" акцента во внешней политике неизбежно означает окончательный поворот на Восток. Это не "новая холодная война", но "огромный сдвиг в мире", который означает ни много ни мало стремление положить конец однополярному миру во главе с США, отмечал обозреватель.
Интерес Jerusalem Post к новым веяниям вызван не переживанием за судьбу Вашингтона: издание не скрывает опасений перед дальнейшим сближением России с Ираном, в компании с Китаем. Автор настаивает: происходит формирование группы Россия-Китай-Иран, в которую, к тому же, все активнее вовлекается Турция.
ПРИЗРАЧНЫЙ ТРИУМВИРАТ
Руководитель Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН Василий Кузнецов призывает пока не приравнить сотрудничество России, Китая и Ирана к стратегическому альянсу. "На мой взгляд, сегодня говорить об этом все еще рано, хотя, конечно, некоторый сдвиг в эту сторону в международной среде существует ", — говорит он. Эксперт указывает на углубляющиеся глобальные противоречия и острую фазу международной напряженности. При этом он допускает наличие своеобразных "спойлеров" такого стратегического альянса, в том числе, в Иране.
"Кроме того, российская политика на Ближнем Востоке на протяжении многих лет базировалась на идее, возможности и искусстве дружить со всеми, выстраивать продуктивные отношения со всеми ближневосточными игроками, — говорит он. — России, особенно в текущих условиях, как мне кажется, политически важно сохранять этот подход в ближневосточной реальности, потому что несмотря на то, что ближневосточные государства, в том числе арабские, часто находятся в очень теплых отношениях со странами Запада, в том числе с Соединенными Штатами, тем не менее сохраняют нейтралитет или дружественный нейтралитет по отношению к России, а где-то сохраняют и дружественные отношения с Россией".
Сохранение и развитие этих продуктивных связей очень важно, считает эксперт. "Это означает, что Россия не должна становиться однозначно на сторону Ирана, втягиваясь в ближневосточные конфликты, но поддержку Ирану оказывать она, конечно, будет, — рассуждает Кузнецов. — Что касается российско-израильских отношений в этом контексте, то да, они переживают сейчас определенный кризисный период. Но все равно стоит напомнить, что Израиль на протяжении нескольких десятилетий оставался важнейшим партнером России на Ближнем Востоке и что в Израиле присутствует значительная часть русскоязычного населения".
Специалист обращает внимание, что в целом Израиль старается по возможности (хотя и не всегда продуктивно) занимать сбалансированную позицию по текущему конфликту между Россией и Украиной. "Конечно, Россия была бы рада, если бы эта позиция была более пророссийской, — говорит эксперт. — Но этого не всегда можно ожидать".
Говорить о неких прорывах в отношениях России с "большим Ближним Востоком" в целом, Кузнецов не видит смысла. На этом направлении ситуация и так складывается, по его словам, замечательно.
"Единственные возможные подвижки могут быть в плане более активного участия Ирана в евразийских проектах — ШОС и так далее. Это возможно, — рассуждает специалист. — Что касается стратегического альянса России, Китая и Ирана, то надо аккуратнее использовать терминологию, я думаю. Ну, а в перспективе движение к такому альянсу вполне возможно".
С позицией, что пока говорить о некоем глобальном триумвирате России, Китая и Ирана рано, согласен сопредседатель "Ассоциации содействия Повороту на Восток" (АСПВ) Максим Кузнецов. Он допускает, что такая постановка вопроса является отражением особенности израильского восприятия. Однако он видит в этой идее и разумное зерно, указывая на очевидные глобальные геополитические противоречия. "Но в этом случае в число "возмутителей спокойствия" стоит также добавить Индию, Бразилию, Пакистан и Турцию", — полагает эксперт.
НОВЫЕ СВЯЗИ
"Нас вынуждают с гораздо большим интересом смотреть на Восток, — соглашается главный директор по энергетическому направлению Фонда "Институт энергетики и финансов" (ФИЭФ) Алексей Громов. — Мы делали это не спеша, поступательно. Теперь ускоряемся".
Специалист напоминает, что ранее в России на дальневосточном направлении были реализованы крупные нефтегазовые трубопроводные проекты — "Восточная Сибирь — Тихий океан" (ВСТО) и "Сила Сибири".
При этом у России практически отсутствуют устойчивые энергетические связи на направлении "север-юг", констатирует Громов и обращает внимание на то обстоятельство, что Россия до сих пор не форсировала углубление энергетического сотрудничества с Ираном. Теперь ситуация может измениться.
При этом Громов соглашается, что Иран, будучи в определенной мере даже конкурентом России на нефтегазовых рынках, может быть и партнером. Эксперт указывает, что Россия является мировым лидером в области трубопроводных технологий. Сейчас взаимодействие двух стран напоминает период в истории взаимоотношений СССР и Западной Европы: Союз нуждался в инвестициях в нефтегазовую отрасль, трубопроводных технологиях и трубах для строительства новых нефтегазовых маршрутов. Сейчас Иран в схожем положении.
Что касается интересов России, то ей важно получить выход на рынки Индии и Южной Азии в целом, убежден Громов.
Ситуация в целом развивается таким образом, что конфликт России с западными странами явно приобретает характер затяжного, и это ясно указывает на необходимость "большого поворота на Восток".
